Печёрин Тимофей Николаевич
СЛУЧАЙ С НЕКРОМАНТОМ
Едва он переступил порог - и следом, невидимым, но таким ощутимо густым облаком в таверну вползла тишина. Разом смолк веселый гомон, перемежаемый пьяным смехом, и даже забредший на огонек менестрель оборвал свою песню. Сразу несколько тревожных взглядов впились в вошедшего: человека в черном плаще и с увесистым посохом в руках. Но еще больше гостей, напротив, отвело глаза со смешанным чувством тревоги и омерзения.
Всем здесь было ясно, что явился этот мрачный гость совсем не к добру. Всем… кроме, как ни странно, самого держателя таверны.
- Чего изволите, добрый человек? - вежливо поинтересовался тот, когда Эрвин вплотную подошел к дубовой стойке.
Вздохнув и про себя усмехнувшись над его благодушием, Эрвин откинул капюшон плаща, явив взору собеседника совершенно лысый череп, обтянутый сухой бледной кожей. Ну и, конечно же, татуировку, украшавшую лоб: изображение паука - эмблему некромантского цеха.
- Ну, насчет “доброго человека” ты, я думаю, обознался… добрый человек, - подчеркнуто мягко, но с ноткой сарказма отвечал Эрвин, - но вот от горячего ужина не откажусь… даже я.
Позволить себе большего он, по правде говоря, и не мог. С другой стороны, не голод и жажда привели Эрвина под эту гостеприимную крышу - во всяком случае, не только они. И уж точно не двигало им стремление расстаться с содержимым кошелька, весело проведя время. Совсем наоборот.
Да, ремесло некроманта не пользовалось в народе почетом и уважением, как не снискал оного и труд, к примеру, золотаря или палача. Вдобавок, даже сама внешность таких как Эрвин вызывала у окружающих суеверный страх и притягивала к себе целую свору жутких слухов. По одному из них (наиболее известному) некроманты сами поднимали из могил мертвецов, после чего вымогали деньги с их жертв. Еще собратья Эрвина по цеху разносили-де по городам и весям чуму, воровали детей для изуверских опытов, да и вообще принадлежали к миру живых постольку поскольку.
Последнее, кстати, не было далеко от истины.
Но при всем при этом, именно малопочтенный и неблагодарный труд редко остается невостребованным - лишь потому, что даже грязной работой заниматься, хоть кто-то, но должен, а вот желающих находилось мало. Так что Эрвин мог быть уверен: очередное задание (и очередной заработок) сами придут к нему, нужно только подождать. Что некромант и делал, сидя за столиком в углу и неспешно поедая кашу из глубокой деревянной миски.
Он не ошибся: миска еще не показала дно, а в таверну пожаловала целая группа крестьян. Мельком взглянув в их сторону, Эрвин не без радости отметил, что одеты вошедшие добротно, да и сами выглядят далеко не истощенными голодом и непосильным трудом. А это означало, что и самому некроманту, и его карману было чего ловить в этих краях.
Впрочем, радость Эрвина никоим образом не отразилась на его лице; напротив, всем своим видом он давал понять, что ни эти люди, ни их заказ ему никоим образом не интересны - в отличие, скажем, от миски с остатками каши. Что некромант прекрасно обойдется без очередного похода на беспокойное кладбище или встречи с привидением, застрявшим на этом свете… а вот наведавшиеся в таверну крестьяне едва ли. И надо сказать, что изображать равнодушие у Эрвина получалось столь же легко и естественно, как рыбе плавать.
Так продолжалось несколько минут: Эрвин доскребал миску ложкой, крестьяне стояли неподалеку, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая то на татуировку-паука, то на массивный посох, приставленный к ближайшей стене. Наконец, слово взял один из пришедших - самый дородный и лучше всех одетый.
- Эй, слышь, некромант, - молвил он вполголоса, - я староста этой деревни… Козья Гора, если ты не знаешь.
- По какому поводу? - отозвался Эрвин, отодвигая миску и медленно, словно бы нехотя, поворачивая голову.
- Дело есть… по твоей части, - не преминул сообщить староста, - в общем, наш барон…
- Он такая скотина! - перебил его один из крестьян: как-то плаксиво, почти по-бабьи.
- Подождите. Мне кажется, вы путаете, - недовольно процедил Эрвин, спеша внести ясность, - я некромант; мое дело - успокаивать тех, кто не смирился со своей кончиной… и досаждает живым людям. По поводу же владетеля-злодея, дерущего с вас три шкуры, подайте лучше челобитную королю. Или обратитесь к благородному разбойнику из баллад: он не только злого барона на голову окоротит, но еще и его золотишко, вашим потом-кровью политое, раздаст. Не все, конечно…
- Мне кажется, не понял как раз господин некромант, - возразил староста, - дело в другом. Барон до поры до времени вообще нам особенно не докучал… пока не спутался с силами Тьмы.
- Не продал душу темным колдунам! - вторил плаксивый крестьянин.
- С той поры все беды и начались: по ночам люди барона ходят на кладбище, раскапывают могилы. А средь бела дня хватают кого-то из крестьян - прямо на улице. Женщин не щадят, детей… вот у него, - староста указал на своего плаксивого односельчанина, - забрали единственную дочь. А по ночам в баронском замке горят огни, а уж какие вопли оттуда доносятся - кровь стынет в жилах. Так что мы даже днем боимся к нему подходить. Явно что-то недоброе наш барон затеял… не иначе, как мертвых поднимает, а живых… наверняка, им скармливает. Для поддержания, так сказать, силы.
Слушая этот немудрящий рассказ, Эрвин чувствовал, как в душе его пробуждается интерес. Только не интерес ребенка, слушающего забавную побасенку - нет, услышанное интересовало некроманта сугубо применительно к его ремеслу.
Соль заключалась вот в чем: даже если откинуть домыслы и страхи, происходящее в Козьей Горе все равно выглядело, по меньшей мере, необычно. До сих пор мертвяки, с коими Эрвина сводила судьба, покидали свои могилы самопроизвольно: под действием темной силы чьего-то проклятья или древнего капища, некогда находившегося на месте кладбища. Призраки, в свою очередь, обычно получались из людей, умиравших долго и мучительно, а вот легендарные так называемые вампиры… их Эрвину до сих пор встречать как-то не доводилось. Как не пришлось сталкиваться и с попытками поднять мертвых по прихоти живых.
В свое время мастер Теодор, учитель Эрвина, очень просто и доходчиво объяснил своему ученику, в чем разница между, собственно, мастером и ремесленником. Последний, говорил Теодор, работу выбирает попроще и пообычнее, да и выполняет ее так, словно по колее катится. Все сколько-нибудь новое, из этой колеи выбивающееся, пугает ремесленника, он избегает его - и потому никогда не достигнет мастерства, сколь много бы ни работал.
Оставаться в ремесленниках (а слово это Теодор произносил с непременным презрением) Эрвину совсем не хотелось. И только по одной этой причине он был не прочь разобраться с происходящим в Козьей Горе. Но виду некромант, как и прежде, не показал, а вдобавок поспешил задать уточняющий вопрос, самый главный - и как можно более пренебрежительным тоном:
- А заплатить - есть чем?
- Конечно, - с готовностью отвечал староста, не особо смутившись, даже когда услышал сумму.
- И насчет предоплаты вы тоже осведомлены… я надеюсь?
- А если?.. - заказчик разом помрачнел.
- Что - если? - довольно грубо перебил его некромант, - если я возьму деньги и сбегу, то опозорю весь цех. Едва ли мне простят это другие некроманты.
- Ну а если просто не справишься? Если погибнешь? Что будет с нами?
- Тогда мне ни до вас, ни до ваших денег уже не будет никакого дела, - отрезал Эрвин, - так как: вы согласны или нет?