Случай с жильцом на Дорсет-стрит

Майкл Муркок Случай с жильцом на Дорсет-стрит

Майкл Муркок известен своими сериями про антигероя-альбиноса Элрика из Мелнибонэ, которые изменили жанр фэнтези меча и магии. Среди прочих романов этой многотомной эпопеи можно упомянуть такие книги, как «Буреносец» («Stormbringer»), «Проклятие черного меча» («Bane of the Black Sword») и «Участь Белого Волка» («The Weird of the White Wolf»). Также Муркок — автор выдающихся циклов о принце Коруме, Джерри Корнелиусе и Хокмуне. Он является обладателем множества литературных наград и нескольких премий за заслуги перед жанром, в том числе Всемирной премии фэнтези и премии Брэма Стокера за достижения всей жизни. Майкл Муркок — официальный член «Зала славы» научной фантастики и фэнтези; имеет статус гранд-мастера Американского общества писателей научной фантастики.

Допустим, выяснилось, что богатый родственник, о существовании которого вы не подозревали, отошел в мир иной и оставил вам — его или ее единственному живому потомку — немалое наследство. В реальности такое случается редко, но если судить по литературе, особенно по викторианским романам, возникает ощущение, что восемьдесят процентов населения Англии осчастливлены богатыми, щедрыми и бездетными родственниками, которые до самой смерти не дают о себе знать. Хотя, возможно, «осчастливлены» — не слишком точное слово, поскольку к имуществу всегда прилагаются призраки, колдовство или древние распри. Задумайтесь, почему такая уйма людей ничего не знает о своих фамильных связях? Быть может, в Викторианскую эпоху семьи были до того велики, что родственники легко терялись? Вот еще одна история о том, как главный герой познакомился с богатым кузеном, о котором прежде не ведал ни сном ни духом. Правда, в данном случае наследник и сам весьма состоятелен, а потому бесплатные поместья, идущие в руки волей случайных хромосом, его не прельщают. Здесь нет никаких домов с привидениями, тем не менее неприятностей хватает.

Стоял невероятно жаркий сентябрь. Будто огромный арктический зверь, выброшенный на тропический пляж и обреченный умирать в лучах палящего светила, столица изнемогала от зноя. При таком пекле Рим или даже Париж блистали бы своей красотой и нежились на солнце, а Лондон — задыхался.

Мы пребывали в оцепенении, а перед этим распахнули окна навстречу уличному шуму и духоте, но шторы сдвинули, чтобы спастись от обжигающего света. Холмс растянулся на диване, тогда как я задремал в мягком кресле, вспоминая проведенные в Индии годы, где такая жара была в порядке вещей и от нее прятались в домах. Хотелось порыбачить в Йоркшире, но у одной из моих пациенток тяжело протекала беременность, состояние этой женщины внушало мне опасения, и отлучиться из Лондона я не мог. Холмс тоже сначала намеревался уехать из города, и теперь мы привели в замешательство достопочтенную миссис Хадсон, которая рассчитывала, что квартира освободится.

Шерлок лениво уронил на пол прочитанную записку, а когда заговорил, в его голосе сквозило раздражение.

— Похоже, Ватсон, нас скоро выселят. Я надеялся, что этого не случится, пока вы здесь.

Мне была хорошо известна склонность моего друга к драматическим заявлениям, поэтому я, глазом не моргнув, спросил:

— Выселят, Холмс?

Я знал, что свою долю он, как обычно, уплатил за год вперед.

— Лишь временно, Ватсон. Возможно, вы помните, что мы оба собирались уехать из столицы, но обстоятельства вынудили нас поступить иначе. Тем не менее, исходя из наших планов, миссис Хадсон поручила мистерам Пичу, Пичу, Пичу и Прейзгоду подремонтировать и подкрасить и дом двести двадцать один «б». Это уведомление — они начинают работу на следующей неделе и будут очень признательны, если мы освободим помещения, так как рассчитывают кое-что перестроить по мелочи. Друг мой, мы лишаемся крова на целых две недели. Необходимо найти новое жилье, причем не слишком далеко отсюда. У вас, Ватсон, сложный пациент, у меня — работа. Я должен иметь доступ к картотеке и микроскопу.

Я не из тех, кто легко реагирует на перемены, вдобавок ранее сорванные планы уже привели меня в дурное расположение духа. От слов Холмса, конечно же, мое настроение нисколько не улучшилось.

— Каждый преступник в Лондоне постарается извлечь выгоду из этой ситуации, — сказал я. — А что, если Пичам или Прейзгоду платит какой-нибудь новый Мориарти?

— Мой верный Ватсон! Случай у Рейхенбахского водопада произвел на вас слишком сильное впечатление. Из-за того обмана я до сих пор испытываю глубочайшие угрызения совести. Будьте уверены, дорогой друг, Мориарти больше нет, и крайне маловероятно, что на свете появится еще один преступный ум, подобный ему. Тем не менее я согласен, что нам следует присмотреть за вещами. Поблизости нет ни одной гостиницы, пригодной для человеческого обитания. Друзей или родственников, готовых нас принять, тоже не наблюдается.