— Четверо при задержанных! — крикнул Панкратов. — За нами выводи на просеку. Глаз не спускать: ежели шевельнутся бежать — бей! Остальные за мной. Натрепать вихор следовало бы, по старинке, Васькиным дозорным: что они — до пяти считать не умеют? Бегом, товарищи.
13
Шукур над микрофоном, усмехаясь одними глазами, договаривал взволнованным, совсем-совсем девичьим голосом, по-немецки:
— Дайте скорей, мотор будет сейчас исправлен, надо уходить в воздух, не теряя секунды. Тут недалеко деревня, могли заметить, куда мы сели. Перехожу на прием.
Он замолчал, вслушиваясь, и брови сдвинулись резко. Голос дошел, пришепетывающий и визгливый, с акцентом:
— Сейчас подойдет обер-лейтенант, я послал. Ты что, не узнала моего голоса, Клерхен? Я же предупреждал, что дежурю сегодня. Ты совсем цела? Обещание помнишь? Говори скорей, пока не подошел офицер. Перехожу на прием.
— Будь он трижды... — прошептал Шукур. — Какое там еще обещание?
Он поднял было глаза на Менгден, но сейчас же раздумал и наклонился к микрофону.
— Ради бога... поторопите господина обер-лейтенанта. В лесу шум... Кажется, идут... Скорей, все дело сорвется.
— Ответ! — прохрипел голос «оттуда».
— Ответ? Сам должен знать, что может ответить девушка...
Менгден сжала руки. Это ж Винфрид, там, в штабе, у микрофона.
— Придешь! — гавкнул язвительно голос. И, мгновенно, угас: в наушниках Шукура сухим шелестом зашуршал шепелявый, гнусавый тенор:
— Радист Менгден? Ефрейтор Бернгардт передал, что полковник убит? Позовите штурмана, я сообщу ему место посадки.
— Не могу, господин обер-лейтенант, — почти умоляюще прозвучал голос Шукура. — Он чинит мотор, мы не можем терять минуты... Штурман мне поручил... и Бернгардт заверит... Скорее, прошу вас, пока рация работает.
Молчание.
Или понял, ушел?
Шукур крикнул:
— Скорее же, ради бога! В лесу шум... Идут, кажется. Скорей! Штурман кричит, чтобы я шла к пулемету.
Колдунов шумно перевел дыхание — по лицу Шукура он понял: есть!
Шукур пригнулся совсем к микрофону.
— Повторите еще раз... Она такая трудная, эта русская топономия. Груше... как? Я не могу понять... Грушевицкое? Можно сломать язык. Я ищу по карте... Зюд-вест-вест от Норовки Грушевицкое... Нашла... Мотор кончили... Я кончаю передачу... Вы о нас скоро услышите.
Он сбросил наушники и выпрямился. Колдунов, довольный, потер руки.
— Ну, теперь держись. Переключаешься на наш штаб, Шукур?
Шукур кивнул.
— Перехожу на ключ. Шифром. Для верности.
Он метнул глазом на Менгден. Она подошла ближе.
— Что он вам сказал про меня, этот ефрейтор?
Шукур поморщился брезгливо.
— Не стоит повторять, — начал он. И обернулся рывком: ключ застучал под рукой Колдунова — Колдунов брал реванш.
14
— Руки вверх!
Десяток винтовочных дул: колхозники подходили бегом. Впереди, вприпрыжку, несся вихрастый мальчик. Он тоже кричал пронзительно и торжествующе:
— Руки вверх!
— Руки заняты, видишь. Куда я их подниму, — смеясь, крикнул навстречу подбегавшим Колдунов: он помогал Шукуру и Менгден свертывать рацию. — А, следопыт! Вот неотвязный. За это молодец. Поведешь нас, покажешь, как ближе выйти на Малоозерскую дорогу.
— Постой, ты... с Малыми Озерами. Вы тут чего делаете? — спросил, не опуская винтовки, Панкратов. — Откуда?
Колдунов засмеялся громче.
— В адресный стол заходили. Понимаешь, насчет одного адреса справиться. Куда посылку посылать.
Дошел нарастающий гул моторов. Шукур радостно ударил себя по бедрам.
— Пошли наши! Ну, главбаза... Получай с полной нагрузкой. И с нашею тарой.
Над лесом загудели бомбардировщики. Колдунов взглянул на свои браслетные часы.
— Вот это я понимаю: работа. При такой работе радостно и голову сложить.
Панкратов строго взглянул на Петьку.
— Ты тут чего ж это?
Петька пробормотал:
— Честное же слово... он по-немецки...
— Правильно, — кивнул, посмеиваясь, Шукур. — А как же иначе с немцами разговаривать: они только по-немецки справки дают. Ну, не вешай носа: из тебя толк будет. Только, понимаешь, разведчику больше мозгом ворочать надо. Не по каждому случаю, дорогой мой, караул кричать...
— А может, еще я и недаром караул кричал, — упрямо ответил мальчик. — Может, ты еще диверсантом окажешься. Из них тоже — ловкие попадаются...
Из лесу на просеку вышли еще шесть человек: четыре колхозника, двое в красноармейской одежде.
— Красноармейцы? — настороженно спросил Колдунов. — И без оружия? Как раз пара, Шукур.