– Как скажете.
И улыбнулся. Как бы всем лицом сразу: гармошка на лбу, гармошки на небритых щеках, морщинки вокруг глаз. Он был очевидно старше Мурина. Улыбался – а глаза всматривались в Мурина с опаской. «Да он же меня боится! – понял Мурин. – Как собаку бешеную… Не удивительно». Ему стало стыдно.
– Извините, – вздохнул. – Дело в том, что нам придется идти пешком.
И побрел в направлении, откуда совсем недавно выехал, кипя гневом, страстью и надеждами – и напрасно.
– Это-то я сразу понял, – с живостью заметил француз.
– Что? – на миг испугался Мурин: он что, читает мысли?
Но француз продолжал как ни в чем не бывало:
– Понял. Поэтому сапоги потребовал. Такие маленькие жилистые лошади, как у вас, обычно весьма выносливы, но уж коли устанет, то никакой силой с места не сдвинуть. А вы какого мнения?
Мурин глянул на его форму. Она была кирасирской. Кавалерист. Разбирается. Мурин смягчился:
– Так и есть. Но на самом деле он быстро приходит в себя.
Француз кивнул на Азамата:
– Что это за порода? Казацкая?
– Черкесская.
– Как-как?
Мурин повторил. Затем пришлось объяснить, кто такие черкесы и в какой части империи обитают. Француз спросил, сколько он платил за коня и в каком возрасте взял. Потом спросил, сколько еды выходит в неделю. Чем болел. Как тренировали. Каким шагом ходит лучше всего. Подыскал приличествующие случаю вопросы и Мурин, хотя кирасирские лошади – рослые и медлительные – никогда его не интересовали. Француз отвечал охотно. Помолчали. Сеялся дождь. Стрекотал по бурым листьям. Оба вжимали голову, будто желали втянуть ее сквозь воротник совсем, как черепаха в панцирь.
– Вот что интересно. В каждой нации порода лошадей соответствует темпераменту местных женщин. Вы не замечали? – предложил новую тему француз.
Мурин сказал, что не замечал. Но тут же представил Нину. Можно ли сравнить ее с кобылой орловского завода? Он не заметил, как вытянул шею из воротника:
– Что вы имеете в виду?
Разговор опять ожил. Оба изо всех сил старались избегать опасных ям: ошибся ли Наполеон, решив зимовать в старой русской столице? И – кто сжег Москву: русские или французы? Обходили издалека. Говорили о женщинах (в основном француз) и лошадях (в основном тоже он). Так, за разговорами, и пришли. Звали француза Жан-Пьер Арман.
Это Мурин и ответил Ельцову, который поднял от подушки сонное лицо, заморгал, прищурился от света лучины и хрипло пробормотал: «А это еще кто?» Выслушал ответ. Выпучился:
– Ты что, Мурин, спятил? Где ты его взял?
Полковой командир сказал почти то же самое.
Рано утром Мурин отчитался ему о своем приключении. Подробности, которые могли возбудить слишком много пустых вопросов, он выпустил, потому что ответов на них и сам не знал. Почему он вмешался? На это Мурин мог только пожать плечами с новенькими офицерскими эполетами.
Командир поскреб небритую щеку.
– Хм. На кой он нам?..
– Допросим!
– Хм. Допросить-то можно. Только нам оно зачем? Все приказы идут из штаба, а наше дело – выполнять.
Мурин испугался, что командир скажет, как Долохов: «На черта он нам? – Уведи и расстреляй».
Заговорил с преувеличенной энергичностью:
– Вдруг он сообщит сведения исключительной важности.
Командир посмотрел на Мурина с сомнением. У того заалело ухо.
– Ладно. Веди его сюда.
Мурин высунулся в сени. Француз стоял, прислонившись к стене. За ночь он еще оброс: цыган, да и только. Между запавшими щеками торчал длинный кривой галльский нос. Мурин пригласил его войти. Француз встревоженно посмотрел ему в глаза. И Мурин не выдержал:
– Все в порядке. Мы просто хотим задать вам несколько вопросов.
– К вашим услугам. – Француз отлепил от стены тощее тело.
Из окошка избы сеялся неяркий свет. Пахло дымом от недавно протопленной печи. Командир стоял, заложив руки за спину.
– Добрый день, господин офицер, – любезно поприветствовал пленный.
Командир ответил тоже по-французски, и всем стало как-то неловко. На одном же языке говорят! Возникла какая-то неуютная моральная сложность. Но как вернуть делу простоту? Вести допрос по-русски и просить Мурина переводить? Тоже ахинея.
– М-да. – Командир почесал небритый подбородок и пустил пробный шар: – Ваше имя, звание, часть.
Жан-Пьер представился. В тепле командирской избы он расправил плечи, вытянул руки. Молодцевато назвал и отряд, и полк, и дивизию. Перечислил командиров. Отвечал он с видом человека, который весь как на ладони, ничего скрывать и утаивать не собирается. Только спросите. Умолк, ожидая продолжения. Его не последовало. Что еще спрашивать у словоохотливого пленного, командир не знал. Что у них обычно запрашивают? Где сейчас расположена ваша часть? Так понятно же где – где все: в Москве. Чем вооружены? А то мы сами не видели – Бородино ответило на все вопросы.