Клэр сидела тихо, не шевелясь. Она даже покраснела от удовольствия. Нинон слушала и вспоминала свою маму, которая тоже была музыкантом и очень красиво играла на арфе.
"Жаль - думала Нинон, - я не выучилась играть ни на одном инструменте. Тогда, после падения с лошади в горах, куда они поехали всей семьёй отдыхать, и после того, как её жизнь изменилась, в музыкальной школе сказали, что ей нельзя волноваться и перенапрягаться. А музыка требует много душевных сил. И мама отступила от своей мечты - услышать игру дочери на флейте. Убитая своим нездоровьем, Нинон часто находилась в депрессии и купленная родителями флейта так и осталась лежать в шкафу нетронутая. Тогда месье Дебаш нанял сиделку Клэр, а семья стала само собой рушиться. Казалось бы, болезнь дочери должна была сблизить родителей, но получилось обратное. Мадам Дебаш стала много работать, ездить на гастроли, выступления. Отец тоже старался заработать на врачей, сиделок, обучение дочери.
Он был владельцем небольшой фирмы, выпускающей художественные краски. Впрочем, он и сам немного рисовал. В доме все стены были увешаны картинами месье Дебаша. А мадам Дебаш неожиданно влюбилась в молодого скрипача из оркестра... потом эта трагедия, и Нинон ещё больше замкнулась в себе.
"Мама, мама, зачем ты это сделала?" - вновь думала Нинон, слушая музыку. Звуки эти привели её в волнение, глаза увлажнились. Чтобы не заплакать, она стала рассматривать артиста.
"Можно запросто влюбиться! Красавец! Счастливчик!" - она откинулась на спинку кресла и продолжала наслаждаться чарующими звуками музыки.
Армэль слушал, подперев руками голову, глаза его были полузакрыты, тело подалось вперёд навстречу божественным звукам. Блэр откинулся на стуле и, сложив руки на груди, покачивал головой в такт музыке. Гуарин был весь внимание и наслаждение.
Горничная Мэри и две официантки: Жаннет и Сьюз - не шевелились, застыли, боясь разрушить эту идиллию.
Одним словом, всем пришлись по душе и музыка, и исполнитель, и исполнение.
Иногда между произведениями артист уходил из гостиной на пять-десять минут, чтобы передохнуть. Слушатели тем временем обменивались впечатлениями. Клэр тоже выходила и возвращалась с заплаканными глазами. Видно было, что её душу сильно растревожила эта музыка.
18.
Скрипача звали Симон Овьен. Он был из Тулузы. В первый вечер он исполнял музыку Штрауса, Сибелиуса и Верди. После первого вечера слушатели были в восторге, и каждый хотел получить автограф и пожать руку талантливому исполнителю.
Но Симон очень спешно раскланялся, принял букет фиалок от Гуарина и ушёл к себе в номер. Публика решила, что завтра его не отпустят, пока он всем не напишет на память несколько слов. Сегодня они не были готовы к такому стремительному уходу артиста.
Днём следующего дня Симон почти не выходил из номера. Подносы с едой Жаннет и Сьюзи доставляли ему в номер. Иногда оттуда слышались звуки музыки, это Симон репетировал.
На следующий день Луизет и Армэль не пошли в город, а с утра направились к садовнику Полю. Они долго выбирали букет на вечер, чтобы преподнести его скрипачу.
А Клэр и Нинон как всегда покатили к воде кормить чаек. Солнце вышло из-за туч и вокруг стало весело, светло, блики играли в каплях воды на мокрых камешках.
Клэр была задумчива, как никогда, и немного скованна. Нинон решила, что это вчерашний концерт так повлиял на Клэр. И потому она и не спрашивала ни о чём сиделку.
В это спокойное утро Гуарин, увидев, что волны тихи и не выливаются дальше уже отмеченных мест, сел в шезлонг и задремал. Мешок с колышками лежал рядом. Вивьен пошёл на прогулку, причём Солли тащила его в сторону бора, и он шёл, не сопротивляясь, безропотно потакая всем её желаниям. Сегодня Солли была в розовой кофточке и розовой юбочке. Она была весела и бодра.
Художник Блэз рисовал. Он поставил свой этюдник ближе к воде и несколько под другим углом. Нинон, издалека наблюдая за Блэзем, подумала, что теперь он, видимо, пишет другой уголок берега. Затем Нинон повернулась к Клэр и, заметив её задумчивый взор, устремлённый куда-то далеко, туда где вода и небо соединяются в одну линию, спросила: "Тебе понравилась музыка?"
"Да, очень!"
"Мне тоже! Как Симон замечательно играет, не выскажешь словами. Наверное, только смычком можно описать красоту этих мелодий" - сказала Нинон.
"Да, да, милая!" - отрешённо отвечала Клэр.
19.
Вечером второго дня все опять собрались в гостиной. Армэль был с большим букетом алых роз, и каждый слушатель имел блокнот, книгу или фото для автографа. Луизет была очень красива в норковой накидке на оголённых плечах. Она сделала новую причёску, съездив в город днём с шофёром Жаном.
Сегодня Симон исполнял исключительно Вивальди. Слушатели были в восторге и долго не отпускали скрипача. Луизет, взяв у Армэля букет, преподнесла Симону, и всем показалось, что он дольше, чем это требовалось, держал её за руку, потом поцеловал руку. Луизет сияла.
Потом он всем раздавал автографы.
Когда все разошлись по номерам, Нинон моментально уснула, устав от чувств, пережитых на концерте. Музыка снилась ей, даже во сне она стояла у неё в голове.
На побережье опустилась ночь. Клэр тихо вышла из номера.
20.
Возвратившись через два часа в номер, Клэр была удивлена и расстроена. Нинон сидела в постели и чуть не плакала: "Где ты была? Куда ты ходила?"
"Я просто постояла на общем балконе, послушала море... А ты почему не спишь? Наверное, эта музыка тебя сильно возбуждает. Больше не стоит ходить слушать её" - как можно спокойнее сказала Клэр.
"А у нас на балконе ты разве не могла послушать море?" - спросила расстроенная Нинон.
"Я боялась тебя разбудить... - голос её выдавал волнение, - давай спать!"
"Странно, Клэр, мне кажется, что ты что-то скрываешь... я чувствую... ты плачешь?" - воскликнула Нинон.
Клэр бросилась на свою кровать, уткнулась в подушку и плечи её затряслись.
"Клэр! Милая Клэр! Что случилось?" - запричитала, поражённая таким состоянием своей дорогой подруги, Нинон.
"Я вспомнила твою маму... - Клэр поднялась с подушек, села на кровать рядом с Нинон, обняла её за плечи, - Тоя мама тоже была музыкантом, помнишь, как красиво она играла на арфе?"
"Да, конечно, помню... тебя растревожил этот скрипач? Обними меня, вот так! Расскажи мне ещё о маме!" - попросила вдруг Нинон.
"Хорошо... я тебе расскажу всё, всё, всё, что знаю..." - Клэр была взволнована.
21.
Забрезжил рассвет, а Нинон и Клэр всё ещё сидели, обнявшись на кровати, закутавшись в один плед. Они и правда были очень близки, как мама и дочь. Нинон иногда называла Клэр второй мамой.
В эту ночь не спалось и Армэлю. Он писал стихи. Он написал несколько катренов о любви к голубоглазой русалке, по его мнению, очень удачных, решил кому-нибудь показать их, непременно прочитать. Но кому? Все спят. Да и кто может оценить его творения? Если только Луизет. Она говорила, что плохо спит по ночам и читает до утра. И он, с надеждой на её внимание, решительно направился к ней. Эта женщина его вдохновляла, она вселяла в него жизнь, вселяла уверенность, что он талантлив. Хотя он понимал, что только дружеские отношения ему и светят. Луизет относилась к нему, как к младшему брату.