Так или иначе, он тронул ее не только физически. От его шлепков горела попка. От его ласк в душе поселилось смятение.
Несколько секунд она просто позволяла себя держать и пыталась не думать. Она почти повисла на человеке, которого едва знала. Который заплатил ей несколько сотен фунтов, лежавших в ее сумочке и на комоде.
Джон так и не вынул руку из ее трусиков, сжимая истекающую шелком «киску».
– Ты очень мокрая, милая, – сказал он, словно прочитав ее мысли. Судя по голосу, он был доволен собой. Так и должно быть, если он действительно верит, что она проститутка, но его усилиями теперь истекает влагой.
– Настоящая смазка. Не из тюбика, – добавил он, окуная пальцы в ее озерцо.
– Вполне естественно, Джон. – Я говорила тебе… некоторые из нас искренне наслаждаются особенностями нашей профессии. И чаще всего мы кончаем с самыми привлекательными клиентами.
– Льстишь? – фыркнул он, но она снова услышала довольные нотки в его голосе.
Что же, он всего лишь человек, и к тому же мужчина. Они обожают похвалы своим мужским достоинствам.
Его рука крепче сжала ее «киску».
– Как по-твоему, можешь услужить привлекательному клиенту? Позволишь себя отодрать? Ничего затейливого на этот раз. Нечто в собачьем стиле, если не возражаешь?
Несмотря на ситуацию, Лиззи не выдержала и рассмеялась.
Сексуальный, возможно, коварный тип, но умеющий вовремя сдержаться. Мужчина, с которым можно повеселиться на всю катушку, даже без фактического секса.
– Буду рада угодить, – слегка поклонилась она и дерзко поцеловала его в щеку, гадая, поступают ли так настоящие профессионалки.
Выпрямившись, она шагнула к кровати и почувствовала, как его рука выскользнула из ее трусиков.
– Вот так?
Лиззи встала на четвереньки, ближе к краю кровати и приспустила трусики.
– Восхитительно. Так и стой. Я сейчас.
Лиззи, не скрываясь, повернула голову, спеша увидеть, так же хорош его «петушок», как ощущался через одежду.
Джон поспешно расстегнул серо-голубой жилет, а потом и брюки. Но не снял их. Вместо этого откинул подол сорочки, не раздеваясь, высвободил свой конец.
Неплохо… неплохо… размер подходящий, твердый и уже вставший. Красноватый с набухшими венами.
Несколько раз он «погонял шкурку», словно сомневался в своей эрекции, но у Лиззи таких сомнений не было. Он выглядел таким массивным… будто выточен из тропического дерева.
– Ну как?
Продолжая мастурбировать, он вопросительно вскинул брови.
– Красив. Очень красив.
Она приглашающе вильнула попкой.
– Гораздо лучше, чем мне обычно достается.
– Рад это слышать.
Он потянулся к презервативу и умело его натянул. Даже латексное покрытие не затмило совершенства его плоти.
Сжав ее бедра, он деловито, почти равнодушно подвинул ее еще ближе к краю кровати. Стащил с нее трусики, так и не сняв туфель, и отбросил куда-то в сторону.
– Красив. Очень красив, – поддразнил он, жадно водя руками по ее ягодицам, все еще горевшим после его шлепков.
– Я бы хотел еще раз задать тебе трепку, но не сегодня ночью.
Он протянул руку и стал играть со складками ее киски и теребить клитор, вновь пробуждая только что пережитые ощущения.
– Сейчас я только хочу быть в тебе, но в другой раз выдумаю что-нибудь позатейливее, если согласна.
– Думаю… думаю это можно устроить, – выдохнула она. Он касался ее именно там и так, как ей нравилось. Неужели это возможно? И если он будет продолжать в том же духе, она согласится на любое безумие.
Ей хотелось так и сказать, но она лишь застонала и шевельнула бедрами, чтобы еще больше завлечь его.
– Прекрасно. Прекрасно.
Каким-то магическим поворотом запястья он просунул в нее палец, словно проверяя, готова ли она.
– Я заплачу сверхурочные, разумеется. Терпеть не могу оставлять следы на женской коже. Но все может быть. Не волнуйся, я возмещу все убытки.
О чем это он?
Она почти не способна думать связно.
Он трахал ее сейчас. Не касаясь клитора. Просто работал пальцем, входя и выходя в неустанном ритме. И когда ее чувствительная плоть уже почти взорвалась в ослепительном оргазме, он проник внутрь вторым пальцем. Пока она извивалась, стараясь сжать пальцы плотнее, его «петушок» задел ее бедро.
– Готова для меня?
Запоздалый вопрос показался свежим ветерком, вздыхавшим в ее ушах, таким нежным, когда он нагнулся над ней, и одежда и затянутая в резину плоть прижались к ней.