— Вот вам цветные карандаши, ручки и бумага. А вот еще — две Барби и машина для Барби. Так вот, — и он перевел суровый взгляд с одной девочки на другую, — это — мои игрушки, и я разрешаю вам в них играть, поэтому вы должны играть очень тихо, делиться друг с другом и не выносить их из кабинета. Или мне придется у вас их забрать. Вы обещаете?
— Да, Кэл! — хором ответили девочки и уселись на коврик.
Кэл подмигнул Софи.
— Все равно что обучаться другому языку. Как только приспособился к произношению, то все в порядке.
— Да уж, — сказала Софи. — Слава богу, моя турпоездка продлится недолго, так что вполне обойдусь и разговорником. Но все равно, где ты взял все эти игрушки? — Софи была очень благодарна своему помощнику и по-настоящему восхищена.
— Я ведь сказал, — ответил он. — Это мои игрушки. Сохранились с детства.
И Софи решила ему поверить.
Как раз в самый разгар этой постепенно налаживающейся рутины однажды вечером заявилась Тесс.
Софи сощурилась, открывая входную дверь.
— По-моему, я вас знаю, — саркастически заметила она. — Ах, да! Точно! Вы — та самая женщина, которая сказала мне, что я не останусь одна и вы будете ко мне регулярно наведываться.
— Вы и не были одна, — ответила Тесс, суетливо проходя в квартиру. — Я ведь звонила вам каждый день, и вы каждый день утверждали, что все идет хорошо. Я сейчас разбираю этот ужасный случай о недостаточном уходе. И потом, нас на все не хватает, приходится расставлять приоритеты.
Софи пожала плечами. Тесс действительно звонила ей каждый день. Это была правда. Софи могла винить только саму себя, что из-за усталости каждый раз говорила Тесс то, что та хотела услышать. Но опять же, прошло уже почти две недели с тех пор как девочки поселились у нее, и пока все трое не умерли, а значит — она говорила правду. И Софи неожиданно почувствовала удовлетворение от собственных успехов.
— Так как тут все на самом деле? — спросила Тесс, приняв у нее кружку с чаем.
— На самом деле это было очень тяжело, — сказала Софи. — Самое плохое — это, конечно, моя работа. Но, по-моему, я все-таки справляюсь. Даже удалось зацепить на этой неделе нового клиента. Так забавно: Иззи как раз разрисовала мою льняную юбку полосками, а мне нужно было идти на встречу, и эта женщина спросила у меня, где это мне так сделали — ей это показалось потрясающим! Конечно, юбку придется выбросить. Я включила ее в счет. И потом, я не высыпалась, плохо питалась, а моя кожа…
— Я спрашивала про девочек, — перебила ее Тесс, и Софи с запозданием вспомнила, что она уже давно не занимает главное место в собственной жизни. Она задумалась.
— О’кей, — сказала она. — У меня лично такое ощущение, что они постоянно в каком-то подвешенном состоянии, как будто ждут, когда наконец узнают, что с ними будет дальше. И, по-моему, не только они. — Софи вдруг поняла, что то же самое чувствует и она. — Они прожили у меня уже две недели, — продолжала она. — Вы разыскали Луиса? — Девушка решила пока не говорить про свои попытки определить его местонахождение.
Тесс уставилась на свои браслеты.
— Нет, — спокойно ответила она. — Но мы занимаемся розысками всего месяц, не забывайте. Мы знаем, что отсюда он уехал в Штаты. Понимаете, это же бюрократия — разбираться с правительственными органами, которые находятся за океаном. Поэтому мы и продвигаемся так медленно. — И она снова посмотрела на Софи. — Но я знаю, что нам на это дали определенный срок. Я уже нашла для детей приемную семью. Так что, если хотите, они могут съехать завтра же.
Это был решающий момент. Момент, когда Софи могла бы позабыть обо всех своих хлопотах и снять с себя ответственность, а детей передать на чье-то попечение. Она слишком отчетливо помнила лицо Беллы тем утром у няни и как у нее тогда сдавило сердце. Она не могла бросить девочек, которые и без того уже слишком много пережили и которым по-прежнему приходилось многое переживать. И потом — это нужно было самой Софи, хоть она этого и не осознавала. Очень медленно в ней пробуждались инстинкт и интуиция, о которых она никогда и не подозревала, и какая-то незаметная и неосязаемая часть ее смутно осознавала, что дети нужны ей не меньше, чем она им.
— Они могут остаться у меня, — сказала она.
Тесс была искренне удивлена.
— Правда?
— Да. Как вы уже сказали, Луиса еще нужно разыскать, поэтому мне кажется, что сейчас неподходящее время для переезда. Они уже привыкли к этому дому.
— Но если это отразится на вашей работе… — неуверенно начала Тесс.
— Все нормально, — твердо сказала Софи. Она никогда не сдавалась.
И в центре всех препятствий, трудностей и преград, которые внезапно появились на некогда мирном горизонте ее жизни, уверенно возвышалась фигура Джейка. Он позвонил Софи на следующее утро после того безупречно приятного поцелуя.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — сказал он. — Никак не могу забыть тот поцелуй.
— Чудесно, — ответила Софи, потому что нужно было хоть что-то ответить.
— Поцелуй был чудесен, правда? — засмеялся Джейк. — Какое чисто английское слово — «чудесный».
— Думаю, ты не удивишься, что почти все слова, которые ты говоришь, тоже английские.
Джейк снова рассмеялся. Он всегда смеялся заливисто и беззаботно, как мальчишка, что не совсем вязалось с его внушительной внешностью, деловым костюмом и ботинками. — Когда мы сможем снова увидеться?
— Ну, на следующей неделе мы должны подписать последние счета-фактуры, касающиеся вашей вечеринки…
— Значит, после этого мы сможем пообедать? Знаю, ты будешь вместе с детьми, но мы же можем пообедать все вместе?
— Джейк, я даже не знаю. — Ей не хотелось, чтобы между ними возникали какие-то недоразумения. — Помнишь, что я говорила насчет того, что придется немного подождать? На меня сейчас столько всего свалилось. Просто… мы просто не сможем по-настоящему увидеться. У меня совершенно нет времени подумать о тебе и понять, что же я на самом деле чувствую. Это было бы нечестно по отношению к тебе.
Джейк с секунду помолчал.
— Что ж, — сказал он. — Я точно знал, что я к тебе чувствую, еще до того, как что-то сказал, но, может, именно в этом и заключается разница между нами. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Софи, и отношусь к этому с уважением. Я больше не буду просить у тебя разрешения на поцелуи. Но ты должна понять, что я не собираюсь сдаваться. Мне кажется, у нас действительно может что-то получиться.
— Тебе так кажется? — Софи хотелось, чтобы он оказался прав.
— Да. Как насчет того, что мы исключаем поцелуи, но я буду твоим другом? Тебе ведь сейчас крайне необходим друг.
— Конечно, — сказала Софи.
— Тогда я зайду сегодня вечером, принесу вина и какой-нибудь еды из китайского ресторана. Никаких обязательств.
— О’кей. И… спасибо тебе, Джейк. Я, правда, очень это ценю.
— Разумеется. Именно поэтому ты в меня влюбишься, рано или поздно, так или иначе.
Джейк пришел в тот вечер, потом приходил еще два раза. Они сидели, разговаривали о работе и о детях, пока Софи не начинала неумеренно широко зевать, и он понимал намек и прощался. Ей нравилось находиться в его обществе, ей нравилось, как он смотрел на нее, но ни разу в ней не поднялось желание наплевать на осторожность и разрешить ему снова ее поцеловать.
— Успеет еще, — убеждала она себя. — Когда будет подходящий момент. А сейчас момент совершенно неподходящий.
Глава десятая
Вцепившись в клочок бумаги, который мог изменить все их будущее, Софи прошла из спальни в гостиную посмотреть, чем занимаются девочки.
Они лежали на полу и играли с Барби, которых Кэл милостиво разрешил им забрать домой, разыграв при этом целый спектакль.
— Все нормально? — осторожно спросила она.
Они не обратили на нее никакого внимания, что обычно было хорошим знаком — значит, она не застала их за какой-нибудь пакостной проделкой. В любом случае, сегодня ей это было бы все равно.
— Я только приберусь в спальне, — солгала она. — Так что ничего не глотать и ничем не давиться, о’кей?