Тесс ответила не сразу.
— Дело в том, что я поступила так, как было лучше для Иззи и Беллы. И я не лгала вам. Не совсем лгала. — Она робко улыбнулась Софи. — Я ведь знаю, что вы не меньше моего желаете этим детям добра. Разве не так?
Софи обдумала вопрос и обнаружила, что это так.
— Разумеется, — ответила она, кинув взгляд в кухонное окно поверх ряда крыш и телевизионных антенн, заслонявших горизонт. Потом снова посмотрела на Тесс и примирительно улыбнулась. — О’кей. Давайте забудем об этом. Пока. Главное — чтобы вы все-таки делали свою работу.
— Разумеется, — сказала Тесс, изо всех сил стараясь не обижаться.
— Вы должны проверить Луиса и удостовериться в том, что он будет подходящим отцом этим девочкам. Вы должны проверить и перепроверить все, чем он занимался в течение последних трех лет.
— Конечно, — сказала Тесс. — Это само собой разумеется.
— А что, если он им не понравится… что тогда?
Тесс ответила без колебаний:
— Мы должны сделать все возможное, чтобы их примирить.
Софи кивнула. Вот оно — очередное отсутствие плана Б.
— Думаю, лучше, если это попытаетесь сделать вы, — быстро проговорила Софи, отвратив свой взгляд от Тесс.
— Что сделать? — спросила Тесс.
— Рассказать им… ну, про то, что Луис скоро вернется. — Софи искоса взглянула на нее. — Вас ведь этому учили? Объяснять всякие там вещи по поводу пропавших отцов и все такое прочее?
Тесс вздохнула, понимая, что это — самое меньшее, что она может сделать.
— Хорошо, — сказала она. — А вы будете при этом присутствовать?
Софи закатила глаза.
— Естественно. — На самом деле, «естественным» это стало только сейчас. За последние сутки с ней произошло что-то странное — то, чего с ней не случалось никогда. Когда она думала про девочек и про то, что их ждет, у нее начинал болеть живот и ее обуревала сильнейшая тревога, как будто земля, на которой она некогда так прочно стояла, начинала уплывать у нее из-под ног. Интересно, думала она, неужели в ней впервые в жизни пробудилась интуиция, и появилась она в связи с Луисом Грегори? Может быть, ее столь редко пробуждавшаяся женская интуиция действительно дремала где-то внутри нее, и теперь она резко проснулась и подсказывала, что ей следует быть осторожной?
Поэтому перед приходом Тесс Софи долго сидела на унитазе, сосредоточившись на новом ощущении. И она поняла, что за изумительно короткий срок почувствовала полную ответственность за детей Кэрри. И пришла к выводу, что боль в животе — это следствие настоящего страха. Она понимала, что так или иначе окажется причастной к тому, как сложится вся их дальнейшая жизнь, и что на нее — по крайней мере, отчасти — ляжет ответственность за то, будут ли они счастливы. Софи закрыла глаза и попыталась представить себе Кэрри в тот последний раз, когда видела ее, когда она садилась в поезд на вокзале Пэддингтон, пока не увидела, что она ей улыбается, и Софи улыбнулась ей в ответ, сидя на унитазе.
Она не могла сказать, что полюбила девочек, потому что не знала, что именно представляет из себя любовь к детям. Но она поняла, что постепенно у нее стало возникать к ним какое-то чувство, какие-то совершенно непривычные эмоции, которые она пережила лишь однажды, когда увидела в приюте для брошенных кошек одинокую Артемиду. Это был мощный непоколебимый импульс защитить девочек от возможной беды. Она понимала, что должна обеспечить им полную безопасность, что должна сделать все возможное для того, чтобы они были счастливы.
— Послушайте, — сказала Тесс. — Я даю вам честное слово, что не подведу ни вас, ни девочек. Я подвергну Луиса всевозможным испытаниям, а до того времени…
— А до того времени, — почти с небрежностью вставила Софи, отведя взгляд от городского горизонта, — эти девочки никуда не уедут.
Глава тринадцатая
— Мне нужна пара минут, — сказала Софи Тесс, хлопая себя по разрумянившимся щекам, которые, как она знала, пылали все время их диалога.
— О’кей, идите, сделайте несколько глубоких вдохов, ну, а потом… лучше, если мы им вместе скажем, да? — спросила Тесс, изо всех сил закусив губу.
Софи кивнула и незаметно прошмыгнула мимо девочек, которые уже потеряли интерес к «Ист-Эндерс» и теперь вовсю сооружали лагерь из дивана, кресла и длинного кожаного плаща Софи. Обе застыли на месте как пара мангуст, приготовившихся к тому, что в любой момент на них кинется разъяренный крупный хищник, но Софи едва взглянула на свой плащ, рассеянно улыбнулась им и прошла в спальню.
— Так, теперь нужны крючки для тента, — услышала она откуда-то издалека голос Беллы, закрывая дверь в спальню. Она присела на кровать и уставилась в зеркало на туалетном столике. Ей пришла мысль воспользоваться своим карандашом, которым она замаскировывала красные пятна и нездоровую бледность, но он недавно исчез, вероятно, в результате очередного разрушительного набега Иззи на ее косметичку. Поэтому она взяла дезодорант и приложила холодный гладкий баллон сначала к одной щеке, потом к другой.
Сидя на кровати, Софи заметила краешек бледно-розовой ткани, выглядывающей из щели плотно запертого платяного шкафа. Она открыла дверцу, по-прежнему прижимая дезодорант к лицу, и освободила попавшее в капкан платье. Это было ее новое платье, которое она купила где-то между Рождеством и Новым годом. Купила за полную цену, хотя знала, что меньше чем через неделю его обязательно уценят вдвое, потому что влюбилась в него сразу же, как только увидела, и потому что осталось только одно ее размера. Она решила про себя, что больше не зайдет в этот магазин хотя бы до апреля, просто чтобы не видеть, насколько его уценили. Вообще-то, Софи не привыкла столько тратить на платья. Хотя, если быть откровенной, ей вечерние платья были необходимы гораздо больше, чем большинству остальных людей. Но почему-то именно это платье, с его нежно-розовой шифоновой юбкой в стиле двадцатых годов поверх темно-розовой шелковой нижней юбки пленило ее романтическую душу. Ей понравились четыре крошечные обтянутые бархатом пуговки внизу глубокого декольте и экстравагантная вышивка бисером — сотни бисеринок сверкали на поясе, спускаясь к подрубленному подолу. Это было одно из тех платьев, в котором девушки в мюзиклах впервые танцевали со своей настоящей любовью под серебряной луной. И оно очень выгодно скрывало бедра и ягодицы.
Софи втайне рассчитывала надеть его на этой неделе на вечеринку нью-йоркской «Мэдисон корпорэйшн», которую она так долго организовывала для Джейка. Пока Джейк не объявил с такой небрежностью, как сильно она ему нравится, Софи дожидалась того дня, когда он увидит ее в этом платье, и все гадала, поможет ли оно разглядеть в ней женщину.
В отличие от большинства сезонных вечеринок, празднество, устраиваемое «Мэдисон», не выпадало ни на один из официальных праздников — потому что тогда никто не захотел бы на него прийти. Оно было запланировано на конец января, что Софи сочла очень мудрым. Это была ее идея. Джейку хотелось, чтобы это было экстравагантное, ярчайшее событие, и Софи сделала все возможное, чтобы удовлетворить его запросы. Однако именно Кэл придумал такое место сбора, которое позволило бы осуществить данное требование: океанский лайнер первого класса. Лайнер раз в два месяца причаливал на неделю у Тауэр Бридж. На нем был огромный танцевальный зал и превосходный обслуживающий персонал, который можно было нанимать за соответствующее вознаграждение. Гости могли даже заказать себе каюту, чтобы переночевать на судне.
Как только Кэлу пришла эта идея, они оба ждали, когда же объявится нужный клиент с соответствующими ресурсами, и страшно боялись кому-нибудь проболтаться, чтобы у них не украли эту идею. Этим клиентом оказалась «Мэдисон корпорэйшн», и вечеринка должна была быть сказочной. Это была первая за долгое время вечеринка, которая по-настоящему будоражила Софи.
Она неосознанно отмечала ход времени теми вечеринками, которые организовывала, и тем, во что она была на них одета. Это платье висело в ее шкафу, тихо отсчитывая секунды, как некий будильник, ведя подсчет однообразной череде дней в предвкушении чего-то необычного и грандиозного.