Софи по-прежнему не шевелилась.
— А до этого у нас сдохла одна из наших песчанок. Это было единственное существо, которое я знала, и которое умерло при мне, и мама принесла нам другую, точно такую же, и Иззи через некоторое время забыла, что это совсем другой хомяк. Я не хочу, чтобы Иззи забывала маму и помнила его. Потому что я не хочу забывать маму. Я все время жду, что она вернется за нами. Я так хочу, чтобы она просто пришла. Но она не придет.
— Нет, — мягко подтвердила Софи. — Она не придет. Но, послушай, Белла, и ты, и Иззи — вы не одни в этом мире. У вас есть я, бабушка, Тесс, и у вас есть Луис. У вас есть папа.
— Он мне не нужен, — сказал Белла, но уже без гнева.
Софи поцеловала ее в макушку.
— Не нужен? — спокойно спросила она. — Ты уверена? Ты же должна помнить, как любила его когда-то, иначе ты не ненавидела бы его так сильно сейчас.
— Он тоже просто ушел, — сказала Белла. — И не попрощался со мной, так же как я не попрощалась с мамой. Он не может просто взять и вернуться, и радоваться, когда мама не может этого сделать. Он просто не может, это нечестно.
Софи прекрасно поняла логику рассуждений Беллы, и она знала, что в какой-то степени та права. Это действительно нечестно.
— Мне кажется, он думает точно так же, — сказала она. — По-моему, он просто хочет снова с тобой подружиться. Он сказал, что ему очень жаль, что вы поссорились, и я ему верю. — Софи вспомнила все, что говорила ей сегодня утром Тесс. — Послушай, когда он только приехал, я тоже на него злилась, но мне кажется, то, что он сделал, он сделал не для того, чтобы причинить тебе боль. Мне кажется, он хотел каким-то образом причинить боль самому себе. — Белла взглянула на Софи, нахмурив лобик. — Я хочу сказать, что, по-моему, он — хороший человек, и ты должна дать ему шанс.
Беллу все это явно не убедило.
— О’кей, — снова попыталась Софи. — Я ведь любила твою маму, и она, кажется, тоже любила меня. Как ты думаешь?
Белла улыбнулась.
— Да, она постоянно про вас рассказывала. Вы ее так смешили.
— Ну вот, но ведь до того, как все это случилось, мы с твоей мамой очень давно не виделись, несколько лет. Но я все равно ее любила. И я знала, что при нашей следующей встрече все будет так же, как было всегда, потому что я по-прежнему ее любила. И когда… когда я поняла, что упустила свой шанс увидеть ее вновь, я страшно на себя злилась. И до сих пор злюсь. Но я же взяла к себе вас с Иззи, несмотря на то, что вы такие ужасно неряшливые соплячки. — Белла улыбнулась, согласно кивнув. — Я сделала это не потому, что любила вас, двух хулиганок. А потому, что все еще любила вашу маму. Даже после стольких лет и несмотря на то, что она умерла, мне по-прежнему хотелось быть ее подругой. Человека можно любить, даже если находишься очень далеко от него. Даже когда не видишься с ним.
Белла внимательно всматривалась в лицо Софи, обдумывая услышанное.
— А сейчас вы нас любите? — спросила она Софи. — Меня и Иззи?
Софи рассмеялась.
— Ну, конечно, сейчас-то я вас люблю! — Она чувствовала, что говорит это от сердца.
— Хорошо. — Белла поднялась на ноги. — Потому что, по-моему, я вас тоже люблю.
Белла протянула руку, и Софи позволила себе мысль, что она хочет помочь ей подняться.
— Спасибо вам, тетя Софи, — сказала Белла, пока Софи топала своими затекшими ногами.
— За что?
— За то, что привели меня сюда и показали эту картину. Я не знаю, почему это. Но теперь, когда я ее увидела, мне стало гораздо лучше. Как будто… легче, что ли.
— Я рада, — с явным облегчением произнесла Софи. — Правда, рада. Ну, пошли в подарочный отдел.
— Ух ты, — сказала Белла. — Мы что, собираемся купить ластик?
Ни постеров, ни открыток с иллюстрациями полотен Бена Николсона там не оказалось. Единственная репродукция, которую удалось найти Софи, размещалась в громадной желтой книге, посвященной его жизни, и стоимость которой, по ее подсчетам, была прямо пропорциональна ее чудовищному весу и объему.
— Это слишком за одну-единственную картинку, особенно если учесть, что я все планировала ее вырвать, — сказала она молодому человеку за прилавком, который смотрел, как она стоит с открытой книгой, разглядывая иллюстрацию.
— Так, значит, вы не фанатка Николсона? — спросил он, одарив Софи очаровательнейшей улыбкой, когда она подняла на него взгляд.
— Я — фанатка, — встряла Белла, поднявшись на цыпочки, чтобы посмотреть за прилавок. — Но у меня только пятьдесят семь пенсов.
Мужчина ей кивнул.
— Круто, — сказал он Софи. — Крутая девочка… Ваша? — Он снова метнул взгляд на Софи, которая слега разрумянилась за время пребывания в галерее, и ее волосы немного растрепались.
— Э-э-э… нет, — ответила она, сочтя этот вопрос слишком личным.
— Ага, значит, вы — что-то вроде наставницы. Круто, — повторил молодой человек, который, по всей вероятности, был студентом. И он осмотрелся в полупустом магазине. — Слушайте, не уходите пока. — Он взял книгу и испарился.
Пока его не было, в очередь встали две туристки, и где-то через минуту одна из них застучала ногой по полу.
— Он сейчас вернется, — довольно резко сказала ей Белла.
Туристка перестала стучать.
Наконец молодой человек вернулся и протянул Софи свернутый в трубку лист.
— Это — две цветные ксерокопии вашей картины, — сказал он, перегнувшись через прилавок так, что чуть ли не коснулся ее щеки своей. — Качество классное, к тому же я их увеличил… — Он сел на свое место и посмотрел на Беллу. — А ты можешь начинать копить на эту книжку. Полагаю, году так к две тысячи десятому сможешь ее купить. — Он подмигнул Софи. — Только никому не говорите, о’кей? А то меня расстреляют, и тогда я не смогу закончить колледж.
Софи тепло улыбнулась ему, заметив, что хотя бы в плане кожи они с ним — родственные души, потому что обе его щеки мгновенно окрасились ярким румянцем.
— Спасибо, — сказала она. — Вы очень любезны.
— Да бросьте, — сказал он. — Я сделал две копии. На обратной стороне одной из них написан мой телефон. Может, позвоните мне когда-нибудь?
— Э-э-э… спасибо, — в последний раз сказала Софи, и они покинули здание. Конечно, это было очень мило с его стороны, думала она, ведя Беллу к выходу. Но, по правде сказать, она совершенно не понимала, с чего бы это должна ему звонить.
— Вы ему понравились, — сказала Белла, когда они оказались на прохладной вечерней улице.
Софи рассмеялась.
— Не глупи, — сказала она.
— Да ладно вам, тетя Софи, — с сожалением произнесла Белла. — Удивительно, что у вас нет бойфренда. Вы стольким мужчинам нравитесь, и даже не замечаете этого!
Софи остановилась и посмотрела на нее.
— О чем ты? — спросила она.
— Взять хотя бы Джейка. Да всякий сказал бы, что он вас любит: ходил за вами по пятам, помог нам тогда добраться до дома, когда мы ходили в магазин.
Софи улыбнулась, ощутив прилив теплоты к Джейку.
— Да, — сказала она. — Как это мило с его стороны, правда?
— Да почти все мужчины смотрят на вас, когда мы куда-нибудь выходим, и даже он считает вас красивой.
— Кто?
Белла посмотрела на Софи и пожала плечами.
— Даже Луис считает вас красивой, это же очевидно.
Софи засмеялась, покачав головой.
— А с чего ты так решила? — спросила она только потому, что раз уж Белла так явно заблуждается относительно Луиса, значит, возможно, сама Софи ошиблась и насчет Джейка.
— Потому что, — ответила Белла, — он всегда смотрит на вас, когда вы не смотрите, и тут же отворачивается, когда вы смотрите на него.
— О, — вымолвила Софи. — Правда? Чепуха!
Глупо, но почему-то при этих словах у нее засосало под ложечкой.
— Я же не говорю, что он вас любит или что-то там еще, как Джейк, — спокойно продолжала Белла. — Может, он даже считает вас очень властной и грубой. Но он определенно считает вас очень красивой, иначе не стал бы смотреть на вас, когда вы не смотрите, и не смотреть, когда вы смотрите.
— Как бы мы не опоздали, — торопливо сказала Софи, взяв Беллу за руку и направляясь с ней ко входу в метро. Ей не хотелось сейчас думать о том, что вызвало в ее сознании небрежное замечание Беллы. Ей хотелось думать про Джейка, который помог им довезти до дома на автобусе все их сумки.