Около здания сыска Виолетта согнулась еще сильнее и бесцеремонно двинулась к крыльцу. С каждым шагом сердце в груди билось все быстрее. Ей не хотелось, чтобы ее поймали!
— Бабуля, вам помочь? — внезапно спросил кто-то, подойдя ближе. По сапогам можно было признать одного из стражников, должных патрулировать город.
Виолетта продолжала смотреть вниз. Маскировка, конечно, была хороша, но если кто-нибудь увидит молодое лицо, то проблем не оберешься!
— Все в порядке, милок, спасибо, — проскрежетала она и засеменила дальше, громко стуча по камням палкой.
Завернув за угол, она остановилась и, чуть распрямившись, огляделась. Переулок был пуст.
Решив попытать счастья с другой стороны, Виолетта поплелась по проулку. Мало ли, вдруг ей улыбнется удача и она сможет попасть в сыск с черного входа!
Удача ей действительно улыбнулась. Даже черного входа не понадобилось. Она наткнулась на приоткрытое окно в каком-то кабинете. Окно было закрыто решетками, но через них вполне можно было просунуть руку с письмом! Что Виола и сделала. Как только она прицелилась, пытаясь швырнуть записку прямо на стол, дверь в комнату начала открываться! Виолетта едва успела бросить письмо и пригнуться, как в комнату вошел человек.
Ждать, когда тот обнаружит анонимку, она не стала — поспешила убраться от этого места подальше. Вещи выкидывать Виолетта не собиралась — пригодятся! Просто сняла их в очередном темном углу, свернула и завязала в платок. Палку, правда, пришлось оставить.
В лавку возвращаться она не стала, сразу отправилась в дом отца бывшей владелицы тела. Раз уж Виола решила, что нужен разговор с мачехой, то откладывать не стоило. Кто знает, когда та решит, что времени с прошлого покушения прошло достаточно и можно совершать новое.
Пока Виолетта целенаправленно шла договариваться, некий Донаван Пол — один из сотрудников сыска — нашел на своем столе неучтенный свиток, кокетливо перевязанный лентой.
Подозрительно прищурившись, он посмотрел сначала на дверь, потом на приоткрытое окно. Прежде чем взять свиток, он выглянул на улицу — решетка мешала, но даже так ему удалось понять, что в переулке никого нет. Хватать письмо сразу он не стал. Сначала натянул вытащенные из кармана перчатки — Донаван знал, что некоторые умельцы могут отравить бумагу так, что на тот свет отправится любой, кто коснется ее, — и только после этого развязал ленту и размотал свиток.
«В подвале большого дома, который охраняет свора собак и каменные крылатые псы, стоят гробы. В них лежат мертвые люди, разрубленные на части, а потом сшитые толстыми нитками. Еще там есть камера. В ней стол, а на нем много крови.
Почерк был корявым, словно писал ребенок (попробовал бы он сам писать с непривычки пером и чернилами!), но мужчина едва обратил внимание на такую ерунду. Какая разница, кто писал, главное, что именно там написано!
Донаван облизнул внезапно пересохшие губы. Его руки слегка дрогнули. Он снова огляделся, а потом торопливо свернул свиток и вернул ленту обратно. Не снимая перчаток, он торопливо вышел из кабинета. Ему требовалось немедленно доставить письмо своему непосредственному начальнику. Этот донос мог стать тем самым предлогом для обыска, который они так долго пытались найти!
— О, дорогая! — женщина кинулась вперед и, схватив Виолетту за руки, подвела к дивану. — Как ты тут оказалась? Куда смотрела эта глупая девчонка?!
— Я пришла в гости, — хмыкнула Виола, с любопытством наблюдая за предложенным концертом.
В конце концов, в этом мире не было не только интернета, но даже захудалого телевидения и радио! С развлечениями тут был ощутимый дефицит.
И вот при таком информационном голоде, который Виола испытывала уже пару недель, не имея возможности получить привычную дозу дофамина, ей предоставляют билет в первый ряд на отличный спектакль. Как от такого отказаться?
— Милая, — мачеха наклонилась вперед и погладила ее по голове. — Ты не должна была сбегать. Это опасно!
Виолетта моргнула и сдержала очередное фырканье. Было понятно, что их подслушивают. В ином случае песнь женщины была бы другой.
Виолетта еще помнила, как некоторое время назад мачеха за обедом называла ее грязным отродьем, которое годится только для того, чтобы работать в каком-нибудь вшивом придорожном борделе.
В тот день Виолетта ради интереса вылила на колени мачехе тарелку остывшего супа. Как она и думала, реакция последовала незамедлительно — женщина вскоре ныла в кабинете отца Виолы о том, насколько опасной стала его дочь от первого брака. И холодный суп в ее словах стал кипятком, а колени превратились в голову.