Ковальский повернул к нему удивленное лицо. Он засмеялся, зачерпнул ладонью воду и бросил в лицо Грекова. Вода была холодная, горько-соленая. Ковальский снова повернулся к морю.
– Вернитесь, – повторил Греков.
Ковальский недовольно поморщился, но вернулся и молча лег на песок. Он не смотрел на Грекова.
– Мы опять начинаем вести себя неосмотрительно, – начал Греков после минутной паузы. – Как на Альвионе.
Ковальский долго молчал.
– Альвион – другое дело, – проговорил он наконец.
– Почему?
– По-моему, это ясно, – сказал Ковальский. – Вы же сами видите, где мы находимся.»
– Но почему вы так уверены в этом?
– Я совсем недавно начал работать в космосе, – помолчав, объяснил Ковальский. – Землю я ни с чем не перепутаю.
Греков пожал плечами.
– Бывают же похожие планеты.
– Ошибиться невозможно, – твердо сказал Ковальский. – Она неповторима.
– К сожалению, это только слова.
– Слова? – повторил Ковальский. Он приподнялся на локте, в упор глядя на Грекова. – А море, запахи, ветер? Вы просто забыли. Ошибка исключена.
– А вдруг это связано с сенсорным голоданием? – сказал Греков. – Мозг дополняет показания органов чувств. Иногда такое случается.
– А крабы? – помолчав, спросил Ковальский.
– Животные, похожие на крабов.
– Что я, не помню, как выглядит краб? – возмутился Ковальский. – А овод, который меня укусил?
– Животное, похожее на овода. Вы слышали когда-нибудь о конвергенции?
Ковальский не ответил. Греков продолжал:
– Теория конвергенции – фундамент сравнительной экзобиологии. Животные, обитающие в одинаковых условиях, должны походить друг на друга.
Ковальский молчал.
– Например, рыбы и дельфины, – продолжал Греков. – Никаких родственных отношений между ними нет, но условия жизни у них одинаковы, и они очень похожи по внешнему виду.
– Я думал, вы изобретете что-нибудь поновее, – сказал Ковальский. – Дельфина отличит каждый.
Греков продолжал:
– Глаз человека и глаз кальмара. Природа независимо конструировала эти органы. Но у них одинаковое назначение, и поэтому они очень похожи.
– Вы видели когда-нибудь живого кальмара? – поинтересовался Ковальский.
– Или сумчатые Австралии, – продолжал Греков. – Каждое из них имеет аналог среди высших млекопитающих. Я могу привести массу подобных примеров.
– Я тоже, – сказал Ковальский. – Один мой приятель был похож на гориллу. Но какое отношение он имеет к нам? Зачем вы все это говорите?
Греков не ответил. Он повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда они пришли, – на пустынный берег, окутанный брызгами волн. Он вобрал в себя пьянящий воздух, потрогал мокрый песок, прислушался. Невероятно. Чтобы все органы чувств так дружно врали…
– Зачем вы меня пугаете? – сказал Ковальский. – Зачем вы затеяли этот разговор? Я не принадлежу к числу ваших роботов и поэтому не могу ошибиться.
– А вам не кажется странным, что мы еще не встретили ни одного человека? – спросил Греков. – Вас не удивляет, что на этом пляже никого нет? Вы недавно с Земли. Вы видели где-нибудь такие безлюдные места?
Ковальский молчал.
– Мы находимся здесь уже около двух часов, – продолжал Греков. – За это время над нами не пролетело ни одного реактивного самолета, в море мы не видели ни одного корабля. Посмотрите на берег. Никаких следов цивилизаций. Разве на Земле так бывает?..
– А вдруг мы находимся на острове? – несмело предположил Ковальский. – Есть же необитаемые острова.
– Только не на Земле, – твердо ответил Греков. – Там нет сейчас даже необитаемых пустынь.
– Но разве может другая планета так походить на Землю?
– Следовательно, может, – ответил Греков. – Когда вы летите куда-то на звездолете, вероятность встретить такую планету ничтожна. Другое дело – миры, соединенные Туннелем. Все они пригодны для жизни, имеют кислородные атмосферы. Все планеты, на которых мы побывали, чем-то напоминают Землю.
Ковальский встал на ноги и начал натягивать комбинезон.
– Напоминают. – В его голосе снова появилась уверенность. – А это Земля. Я не знаю ответов на ваши вопросы, но не могу ошибиться.
Он стоял над Грековым, уже полностью одетый.
– Пожалуй, поднимусь на-обрыв. Сверху лучше видно. Как бы то ни было, нам следует осмотреться.
– Я пойду с вами, – сказал Греков.
Вскоре они, срезав угол, вышли на берег ручья, покрытый ковром короткой травы. Ручей был чистый, прозрачный, быстрый. Его вода бежала по укатанным камешкам. Журчание ручья терялось в мерном рокоте моря.
– Стрекозы, – тихо сказал Ковальский.
Близко к устью от ручья отделялась глубокая заводь. Над водой в характерном танце кружились грациозные насекомые.
Греков ничего не сказал. Из-под его ноги кто-то бросился в воду. Вскоре по поверхности заводи поплыли осторожные круги, и на него глянули два больших лягушачьих глаза.
Люди в молчании обогнули заводь и, пройдя еще немного вдоль ручья, начали подниматься по склону. Гул моря был еще слышен, но не заглушал остальных звуков. Под ногами в сухой траве раздавалось громкое стрекотание, там прыгали крупные насекомые, с треском расправляя разноцветные крылья.
– Кузнечики, бабочки, – перечислял Ковальский.
Греков молчал, шагая по жесткой траве. Они вступили в полосу густого кустарника. Колючие ветки царапали лицо, из зарослей неслось оживленное чирикание.
– Но почему? – крикнул Ковальский. – Почему это невозможно? Ведь они были похожи на нас. Они могли соединить все пригодные для жизни планеты. В Галактике таких мало, но ведь Земля тоже находится в их числе!..
Греков не отвечал. Ужасно хочется верить, думал он, пока они поднимались по склону, шурша ногами по жесткой траве. Очень хочется верить, думал он, отводя от лица колючки, прислушиваясь к пению птиц. Возврата на Гамму нет. А если это Земля… Но эта планета не может быть Землей. Она слишком чиста и нетронута.
– Смотрите, – сказал Ковальский.
Греков остановился. Подниматься дальше было некуда. Они стояли на краю обрыва. Горизонт раздвинулся, открыв бесконечную морскую пустыню. Линия, где вода смыкалась с небом, была почти неразличима и проходила неожиданно высоко. И она окружала их со всех сторон.