Они обогнули глыбу и остановились. Черные металлические руки скребли по снегу, подгребая его к неуклюжей кубической голове. Остальное скрывалось под ледяной глыбой. Ритмичные движения металлических рук замедлялись. Греков склонился над роботом.
– Это Эр-31, – сказал он, выпрямившись. – Тот, которого мы ждали сегодня. У него раздавлен мозг. Он у них в груди, под панцирем. Теперь нам придется искать другого робота.
Ковальский молчал, потрясенный.
Греков, снова посмотрел на черные неподвижные руки. Из такой руки получится неплохая дубинка. Нужно только разъединить ее в локтевом суставе. Это делается просто, но…
– Пошли отсюда, – сказал он Ковальскому. – Здесь ничем не поможешь.
Он повернулся и зашагал назад по своим следам. Ковальский на мгновение задержался у раздавленного робота, но вскоре присоединился к Грекову.
– Вы сказали – искать другого робота. Зачем?
– На всякий случай, – неохотно ответил Греков. – Неизвестно, куда заведет нас Туннель. Робот нам пригодится. Пусть мои роботы никудышные исследователи, но вы должны согласиться, что телохранители они неплохие.
– У вас замечательные роботы, – сказал Ковальский. Он все еще выглядел потрясенным, будто присутствовал при гибели человека. Греков понимал это, и он хотел успокоить Ковальского, и они огибали последний поворот перед входом в Туннель, когда что-то обвило грудь Грекова, последовал рывок, и он оказался на земле.
Когда Греков пришел в себя, он лежал на снегу, аккуратно обмотанный длинной эластичной веревкой, а над ним возвышалась неподвижная черная фигура.
– Ваши роботы, – услышал Греков приглушенный голос Ковальского. Тот лежал рядом, тоже лишенный движения. – Теперь я понимаю, зачем они от нас прятались.
Греков перевел взгляд на стоящую над ними черную фигуру. Робот был невысокий, коренастый, со сплюснутой головой и длинными суставчатыми руками. Он стоял неподвижно. Кого-то ждал.
– Это не мой робот, – сказал Греков. – Это робот серии Эль, один из тех, кто попал сюда еще во время работы Комиссии. Все равно ничего не понимаю.
– Бунт машин, – сказал Ковальский. – Им надоело быть рабами. Или им тоже понадобились телохранители. Или еще что-нибудь. Кстати, откуда у них лассо?
– Лассо? – не понял Греков. – Ах, эти веревки! Это стандартное снаряжение роботов. Вернее, один из элементов стандартного снаряжения.
– И зачем роботам лассо?
– Для Мирзы. Для ловли крупных животных, которые там водятся.
– А что они потом делают с пойманными животными?
Греков задумался.
– Какая чушь! – сказал он, вдруг поняв, куда клонит Ковальский. – Сейчас все уладится. Роботы всегда подчиняются человеку. Дружище, что это значит? – продолжил он, обращаясь к роботу. – Немедленно развяжи нас!..
Тот безмолвствовал.
– Он не послушается, – сказал Ковальский. – Обыкновенный бунт машин.
Откуда-то сбоку послышались скрипящие шаги. Греков с трудом повернул голову. Из-за ледяной скалы показались две высокие черные фигуры.
– Вот это мои роботы, – обрадовался Греков. – Приятели! Немедленно развяжите меня. Что здесь у вас происходит?
– Похоже на голос Хозяина, – сказал один из новых роботов.
– У тебя галлюцинация, – сказал другой. – Бред, рожденный в Начале Координат.
– Это моя добыча, – вмешался в их разговор робот серии Эль. – А вы должны мне помочь. Так гласит Закон.
Он говорил, приплясывая на месте и делая ритмичные движения длинными суставчатыми руками.
– Не суетись, – сказал один из двух других. – Законы мы знаем.
– По-моему, он похож на Хозяина, – сообщил другой.
– Ты тоже не суетись, – сказал первый. – Ты сам похож на Хозяина. Беритесь лучше за веревки, вы оба.
– Это моя добыча, – запротестовал длиннорукий робот, приплясывая от возбуждения.
– Зачем же ты нас звал?
– Мне полагается охрана.
Робот взялся за концы веревок, которыми были обмотаны тела людей, и Греков почувствовал, что его волокут ногами вперед по заснеженной почве. Хорошо, что не по булыжникам.
– «Это моя добыча», – услышал он голос Ковальского. – Как вам это понравилось?
Греков не ответил. Он приподнял голову и увидел игру тусклых бликов на спине робота серии Эль. Другие шагали сзади и не были видны Грекову. Процессия удалилась уже на несколько десятков метров от желтого айсберга. Почва сменилась льдом, слегка припорошенным снегом, и длиннорукий робот перешел на бег. Но Греков не ощущал неудобства от необычного способа перемещения. Он летел ногами вперед по гладкому льду и, повернув голову, мог видеть, как рядом с ним, словно сани, скользит Ковальский. Они болтались, как маятники, на длинных веревках.
– Слышите? – сказал Ковальский, когда они на несколько секунд приблизились друг к другу. – Наш завоеватель – поэт. Он рифмует по системе «ботинки-полуботинки». Вы не рассказывали, что ваши роботы умеют сочинять стихи.
Греков прислушался. Робот, тащивший их, действительно что-то кричал на бегу. Слышно было плохо, но изредка до Грекова доносилось:
Отдав полжизни Не для проформы, Нашел я жизни Иные формы.
– Мои роботы не пишут таких стихов, – сказал Греков. – Когда работала Комиссия, в Туннель посылали всех, которые попадались под руку.
Темп передвижения замедлился. Приподняв голову, Греков увидел, что они приближаются к черному отверстию в громадном айсберге. Робот серии Эль исчез внутри, однако натяжение веревок не ослабло. Люди медленно въехали в отверстие. Снег здесь кончился, поверхность, по которой они скользили, была абсолютно гладкой. Это чувствовалось, хотя Греков и не мог пощупать лед беспомощной рукой. Их окружала плотная тьма. Под ногами роботов потрескивал лед.
Грекова волокли по извилистому коридору, изобиловавшему неожиданными поворотами. Вскоре впереди забрезжил свет, и Греков ногами вперед въехал в просторную ледяную пещеру – настоящий подземный дворец. Разноцветные наросты льда переливались в свете невидимых источников. Пол грота был гладкий, как паркет. Длиннорукий Эль двигался вдоль одной из стен грота, так что ноги Грекова изредка упирались в переплетение ледяных сталагмитов. В такие моменты Эль приостанавливался, нога одного из конвоиров небрежно толкала Грекова к центру зала, и движение возобновлялось.