— Это яд из каломыйника и отягчая рьяного, подкреплённый мощным заклятием. Природа магии неизвестна. По плетению можно будет сделать вывод о действии яда, но предположительно оно им не усиливается, а лишь закрепляется на теле животного. Мне нужны образцы, чтобы сказать точно, — я сосредоточилась, пытаясь рассмотреть детали. Все таится в мелочах. Легко определить основной ингредиент, но самый вред причинит незаметная капелька другого… — Мориус, я не знаю насколько права, но… на карточках только ящеры. Они не настолько разумны, чтобы действовать самостоятельно. Вы используете их как транспорт?
— Вас удивляет, что мы не превращаемся в драконов и не летаем сами?
— Очень сильно. У нас ящеры это роскошь, а у вас повседневность. К тому же очень странно использовать их для полёта и тем более во время нападения. Вы же драконы, вы сами по себе сильнее.
— Боюсь, нет выбора, боевую трансформацию у границ могут принять как согласие на войну, — пояснил Мориус, а я нахмурилась и снова уткнулась в фотографии, подтаскивая магспектр свободной рукой. — Пока нас только провоцируют, орки границы не переходят.
Пятна. Пятна. Пятна. Меняется цвет чешуи. Разъедается плоть. Быстро. Судя по фото, датируемых разными числами, с каждой попыткой нападения время реакции сокращается..
— Мориус, мне нужны образцы тканей. Кто-то из ящеров жив?
— Нет, гиеса.
— Вы привезли трупы?
— Нет. Они быстро гниют…
Еще хуже. Это прекрасная работа ядовара, препарат уничтожает себя с телом. Даже если кто-то взял образец чешуи, то, скорее всего, без определенных знаний, не довез в лабораторию в первозданном виде, только протухшую. Очень живое вещество, изменчивое, тем и опасное. Кто-то явно знал, что у драконов плохо с растениеводством. Им бы в лабораторию парочку эльфов, но никому нельзя доверять.
— Есть оразцы яда? Хоть капля с примесями! Вы не могли принять это за магический удар, — я с полными надеждой глазами посмотрела на дракона. Он думал, колебался, а я надавливала на больное. — Это ваше решение целиком и полностью. Можем провести эксперимент в лабораторных условиях, если дадите мне яд в любом виде и чешую боевого ящера.
— У меня есть только кровь зараженных. Забор сделан, когда они еще были живыми.
— Несите, я попробую что-нибудь сделать.
Кровь, конечно, не яд, но в ней прекрасно все сохранялось. Оборудования здесь достаточно, чтобы очистить опасный концентрат от примесей до нужной степени. Потом посмотрю, как этот раствор ведет на чешуе здоровой особи. Конечно, это не полевые условия… Результаты будут искаженными, поскольку даже скорость, с которой летит заряд, влияет на действие яда, а если кто-то еще страхует дополнительным заклятием, то вообще можно ошибиться.
Спустя пару часов в жуткой тишине и борьбе с головной болью, я удивилась своему уму памяти. А мне ещё не нравился наш академический эльф! Хвала магической академии, где каждый вносил сумбур в жизнь адептов, а кое-где и знания. Да, я бы никогда не подумала, что растительный яд можно довести до такой концентрации, чтобы сжечь плоть.
Этому способствовала причудливая магическая сеть заклятия, поскольку растения были не столь агрессивными, чтобы причинять такой вред. Благодаря заклятию-закрепителю, яд с кожи не испарялся, не смывался, а впитывался… Первый образец за две минуты, второй за минуту. Кто-то улучшал состав, усиливал сетку и повышал адгезию. Разобраться в действии можно, обезвредить сложно.
— Мориус, у меня плохие новости, — сообщила ему я, придвигая листок с записями, — некоторые выводы здесь, но самое главное другое — катализатором реакции служит чешуя ящера. Мне известны эти растения и их взаимодействия с некоторыми составами, но… я думаю, что дело в чешуе. Она ускоряет реакцию сама по себе. Состав яда не меняется, меняется только сетка, позволяющая быстрее впитываться яду, то есть больше взаимодействовать с ускорителем. Кто-то нашел состав, который несовместим с хитином в покрытии ящеров.
— Мы можем это подтвердить, только если изучим поврежденные ткани, — констатировал дракон, а потом помрачнел. А вслед за ним и я. Долгое прожигание взглядом бумажки дало новые плоды.