Слетаю с кровати, но не могу свести вместе ноги, кажется, они сейчас разъедутся в стороны. Снизу ощущение, будто мой ночной «муж» кое-что во мне оставил. Но почему я была уверена, что тот мужчина — мой муж?
Таблетки! Те двое под окнами ругались, что тупица Мадина выпила не те таблетки. Мадина? Так звали сестру Хамзата.
Боги, я же так назвалась Росомахе! Мадина — это я, и я что-то выпила такое, отчего впала в то странное состояние, когда сон казался явью. Или наоборот?
Вцепляюсь руками в волосы. Но разве здесь кто-то еще был? Я не видела никого, кроме Росомахи. Помню длинные волосы и тренированное, мускулистое тело. Все-таки он, Росомаха?
Мерзавец. А казался таким участливым помощь предлагал. Какие же мужчины коварные…
Закрываю лицо руками и падаю на подушку.
Пытаюсь вспомнить подробности, но все как будто в тумане. Хотя чему я удивляюсь, обычно так и выглядят все сны, которые мне снятся — полный бред. То я посреди площади вместо памятника стою. Голая. То меня президентом выбирают, а я на инаугурацию забываю трусы одеть.
А тут подумаешь, замуж вышла и с мужем переспала. Вполне безобидный сон, если бы только…
Если бы только я не переспала по-настоящему.
Неизвестно, с кем.
Глава 5-1
Лежать, тупо разглядывая потолок, не лучшее решение. Даже если на душе тошно, а внутри тихо плачет девочка, которая мечтала, чтобы ее первый раз был с любимым мужчиной.
С другой стороны, все могло быть намного хуже. Им мог стать подлый негодяй Максуд или трусливый Хамзат. А еще хуже, что они могли это сделать силой.
Росомаха меня подобрал, привез домой, полечил. Уверена, не обмани я его, он бы и не подумал мною воспользоваться. А так даже деньги оставил. Много.
Глядя, как над Росомахой постепенно разгорается сияющий нимб, моя внутренняя девочка упрямо возражает:
«Не заступайся за него. Он сначала тебя полечил, отправил спать, а потом пришел. Он же думал, что ты после аварии, так дал бы отдохнуть. Все они, мужчины, одинаковые!»
Мне нечего ей возразить, но я не могу позволить себе лежать и плакать вместе с ней до конца своих дней. Как минимум надо помыться после такой бурной ночи.
Выхожу в коридор, оглядываясь по сторонам, но похоже, в доме никого нет. По памяти нахожу ванную комнату и ошалеваю от того, насколько не вписывается в окружающий интерьер роскошная отделка и дорогая сантехника. Одно душевое ограждение чего стоит!
Кстати, диван в гостиной тоже мне вчера показался слишком роскошным.
Достаю из шкафа чистое полотенце и захожу в душ. Под струями воды становится немного легче. Постепенно туман рассеивается, и я даже вспоминаю отдельные фразы Росомахи, сказанные ночью.
Он определенно принял меня за проститутку, а мои односложные ответы только подогрели эту уверенность. Вспоминая это, хочется стукнуться о светлый кафель.
Росомаха спрашивал о Лейле, а я решила, что он говорит о маме. Мою маму зовут Лариса, но Азат называет ее Лейла, ему так больше нравится. И она сама уже стала так себя называть, вот только вряд ли с ней знаком Росомаха. Зато вполне возможно, что хозяйку массажного салона зовут Лейлой. Да не возможно, а скорее всего.
Конечно, так я еще не вляпывалась. На стажировке меня принимали за горничную, в офисе меня принимали за разносчицу пиццы, прохожие принимали меня за промоутера, но никто и никогда не принимал меня за проститутку. Даже когда мы с друзьями ездили в Амстердам и гуляли по улице Красных Фонарей.
Обматываюсь полотенцем и выхожу из душа. И когда прохожу мимо лестницы, меня простреливает.
Налево! Росомаха говорил, моя комната налево. А я вчера свернула направо.
Открываю дверь в комнату справа и мысленно молюсь, чтобы оказалось, что я ошиблась, что это не та комната. Но с абсолютной ясностью вижу, что именно здесь провела ночь. Куча денег на тумбочке лучшее тому доказательство.
— Видишь, — говорю вслух умолкнувшей внутри девочке, — я сама виновата. Перепутала комнаты и влезла голой в кровать к Росомахе. Что ему еще оставалось думать? Или делать?
«Так сильно нужны деньги, да? — вспоминаю тяжелое дыхание на своей шее, и по телу врассыпную бегут мурашки. — Хочу еще, пока я везде первый…»
От этих горячих воспоминаний заливаюсь краской до корней волос. Боги, что же он обо мне подумал? Что я теперь пойду по рукам как проверенный и готовый к употреблению товар?