– Я так рада, что ты поехала со мной, Лиззи. Но если кто-нибудь будет плохо относиться к тебе, ты должна сразу же сказать об этом мне.
Лиззи фыркнула.
– Ну уж нет. Я могу сама постоять за себя, мисс. – Она критически взглянула на отражение своей работы в зеркале. – С волосами всегда бывает трудно справиться после мытья.
Осторожно воспользовавшись горячими щипцами, она превратила выбившиеся из прически волосинки в кудряшки.
– Ну вот, так будет лучше. Вам очень к лицу, мисс. Мистер Ренфру будет снова ослеплен.
Ослеплен? Это была приятная мысль. Маловероятная, но приятная.
Лиззи рассмеялась.
– Разве вы не заметили, мисс? Когда он взглянет на вас, он после этого ни на что другое смотреть не может. Бедняга забывает даже, куда он шел. Так же было когда-то с моим Рюбеном. – Она отвернулась и добавила неожиданно охрипшим голосом: – Так что продолжайте ослеплять его, мисс, и не позволяйте уйти.
Лиззи принялась торопливо приводить в порядок комнату.
– Проходя мимо кухни, я уловила запах жарящегося бекона. Вот вкуснотища! Да, совсем забыла, леди Нелл велела сказать вам, что в десять часов приедут снимать мерки с ребятишек для новой одежды.
– Такой картины я еще никогда прежде не видел, – промолвил Нэш, появляясь в дверях библиотеки. – Ты сидишь и спокойно читаешь.
Мэдди вскочила и отложила книгу. Шел второй день их пребывания в Фермин-Корте, и дети уже освоились здесь, так что у Мэдди появилось какое-то время для самой себя.
– Я предлагала свою помощь – уверена, что здесь найдется сколько угодно работы, – но Нелл напомнила, что я гостья и могу делать то, что хочу, – объяснила Мэдди немного виноватым тоном.
– Она права, – одобрительно сказал он. – За все время, что тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты тратила хоть минуту для собственного удовольствия. Что читаешь? – Он взял книгу и нахмурился. – О России?
– Она несколько устарела, но интересная. Знаешь ли ты, например…
– Не забивай себе голову, – сказал он, захлопнул книгу и отложил в сторону.
– Но мне интересно…
– Возникли другие возможности.
Она посмотрела на него с озадаченным видом.
– Какие возможности? Ты хочешь сказать, что мы не едем в Россию в июне?
– Пока я еще не знаю. Но это не имеет значения. – Нэш явно не хотел обсуждать сейчас эту тему. – Кстати, Джейн и Нелл просили передать тебе, чтобы ты шла к ним немедленно.
Она вскочила на ноги.
– Что-нибудь случилось?
– Нет, но ты должна прийти сию же минуту.
Он взял ее за руку и вывел из дома.
– Но эта дорога ведет в конюшни, – сказала она, через некоторое время. – Мне показалось, что ты сказал, будто я нужна Джейн.
– Так оно и есть. Мы идем за конюшни. Мальчики сейчас в конюшнях: заливают воду в поилки, чистят стойла и, судя по всему, чувствуют себя на седьмом небе.
Нэш кивнул.
– Я удивлен, что они до сих пор не научились ездить верхом.
– Джон успел взять несколько уроков, но после того как на охоте упал с лошади и повредил позвоночник, вопрос о продолжении занятий отпал сам собой – всех лошадей продали.
Он сжал ей руку.
– Несмотря на то что тебе пришлось видеть столько смертей, ты все-таки осталась оптимисткой.
Она улыбнулась:
– Во времена террора бабушка потеряла почти всех, кого когда-либо любила, но она научила меня брать от жизни все, пока можешь. Папа умер два года назад, и я в течение года носила по нему траур, но это было скорее данью традиции. Мы с ним никогда не были близки. К тому же нельзя быть грустным, когда надо заботиться о маленьких детях.
– Наверное, ты права. Особенно если у тебя их целых пятеро.
– И конечно, когда обнаружилось, что папа оставил после себя только долги, это тоже не позволяло расслабляться.
– Можно и так сказать, – усмехнулся он.
Под «не расслабляться» она подразумевала «научиться выживать». Он с гордостью взглянул на нее: его невеста была живым примером повседневного мужества.
– Я посмотрел сведения о твоем отце в старом томике «Дебретта», – сказал он. – Сэр Джон Вудфорд? – Она кивнула, и он продолжил: – Там указано поместье. Насколько я понимаю, оно было продано.
Она покачала головой.
– Это майорат. Поместье перейдет к Джону, когда ему исполнится двадцать один год. Мистер Хьюм сдал его арендаторам за очень хорошую плату.
– Хьюм? Старый козел, за которого ты собиралась выйти замуж?
Она кивнула.
– Он доверенное лицо Джона, а когда-то был другом папы и соседом. Он старается вновь сделать поместье прибыльным ко времени достижения Джоном совершеннолетия. Финансы – это его страсть.
«И не единственная», – мрачно подумал Нэш.
– Почему твой отец не оставил детей на его попечении, вместо того чтобы взваливать это бремя на плечи молодой одинокой женщины?
– Папа, наверное, думал, что детей лучше оставить женщине, а финансовые дела должен вести мужчина. К тому же он хотел, чтобы я вышла замуж за мистера Хьюма.
Нэш замер от удивления.
– Значит, когда ты ему отказала, этот самый Хьюм выгнал тебя из фамильного дома и даже не обеспечил никаким жильем?
Она отвела взгляд.
– Я знаю, что некоторым мой поступок покажется эгоистичным, потому что я поставила собственные желания выше благосостояния детей.
– Вздор! Ты поступила правильно.
– Вообще-то я тоже так думаю, – откровенно призналась она. – Мистер Хьюм хотел отослать мальчиков и Джейн в школу. Как только я вышла бы замуж, моего мнения никто не стал бы и спрашивать. Но ведь они только что потеряли своих родителей и дом. Нельзя было отсылать их куда-то, чтобы они жили с чужими людьми. Поэтому я написала одному другу бабушки – твоему дяде, – и он предложил мне этот коттедж. – Она потянула его за рукав. – Идем. Не хочу заставлять Нелл ждать. Пожалуй, я догадываюсь, что мне предстоит увидеть.
– Вот как? – удивился он.
– Судя по всему, у Джейн всегда была тайная честолюбивая мечта стать наездницей. Я правильно понимаю?
Она бросила на него озорной взгляд.
– Я обещал молчать.
– Я так и думала. И очень рада этому. Папа не одобрял, когда леди ездят верхом, считая, что это неженственно и опасно. Но я видела вчера, как она наблюдала за леди Нелл, великолепной наездницей…
– У нее лучшая в графстве манера сидеть на лошади, – подтвердил Нэш.
– А сегодня утром Джейн нашла в старом сундуке в детской амазонку, некогда принадлежавшую Нелл. Потом они целый день шептались с Нелл по углам, и Джейн исчезла выполнять какое-то загадочное поручение. Она наверняка решила перещеголять мальчишек.
– Я ставлю на Джейн, – рассмеявшись, заявил он.
Они свернули на дорожку, ведущую в обход конюшни.
Вдоль южной стены уже зацветали под теплыми солнечными лучами ранние розы. Они сразу же ощутили их аромат.
– Тебе здесь нравится?
Она с улыбкой взглянула на него загоревшимися глазками.
– Здесь чудесно. Все так добры, и дети довольны и при деле и… – Она понюхала розу и сделала пируэт. – Я вдруг почувствовала себя свободной… молодой и полной жизни.
– Ты и есть молодая и полная жизни… и такая прелестная, такая гибкая и абсолютно неотразимая.
Он поймал ее в объятия во время исполнения очередного пируэта и приподнял над землей. Они стали кружиться вместе. Мэдди, у которой перехватило дыхание, смеялась, прижимаясь к его груди.
Потом он неожиданно поставил ее на ноги, словно смутившись, и стал почти серьезным.
Он шагал по дорожке, отрешившись от действительности и вспоминая, как кокетливо кружилась и смеялась его мать, поддразнивая и соблазняя отца.
Это было в розарии, в Элверли. Сколько лет было тогда Нэшу? Восемь? Девять? Детям был запрещен доступ в розарий, но его крикетный шар перелетел через зеленую изгородь и он проник туда, отыскивая его. Он увидел, как среди розовых кустов прогуливались его родители. Испугавшись, что его поймают, он спрятался. И стал наблюдать.