Он ничего не сказал. Усталость не была проблемой. Проблемой было искушение: эта привлекательная женщина была так близко, что можно было прикоснуться к ней, уловить ее запах, почти почувствовать ее на вкус. Какой нормальный мужчина выдержит все это и не схватит ее в объятия, не уложит в постель, не высвободит ее из этой ветхой одежды и не займется с ней любовью?
Почему, черт возьми, она не замужем? Или — еще того лучше — не вдова? Замужняя женщина или вдова знала бы направление его мыслей и поняла бы, какое удовольствие ее ожидает.
Но Мэдди была невинной.
Однако он был твердо уверен, что не принадлежит к числу тех мужчин, которые соблазняют невинных.
К сожалению.
Она закончила бритье и подала ему влажное полотенце, чтобы вытереть с лица остатки пены, а сама унесла поднос. Он тщательно вытер лицо, горло и шею и торопливо, пока она находилась к нему спиной, обтер грудь и под мышками.
Он смочил одеколоном щеки и ощутил приятное пощипывание.
— Спасибо, я чувствую себя новым человеком.
Она улыбнулась.
— Не уверена, что вид у вас стал менее пиратским, — сказала она, окидывая взглядом его лицо, — но по крайней мере никто не назовет вас головорезом.
Он встретился с ней взглядом.
— Так, значит, я похож на пирата? — тихо сказал он.
Она нервно сглотнула, но взгляда не отвела. Глаза у нее были коньячного цвета. И такие же пьянящие. Она облизнула губы, и у него пересохло во рту. Он почувствовал, как гулко забилось его сердце.
Он наклонился к ней с намерением привлечь к себе и зацеловать до потери сознания.
— Мэдди, — раздался с порога жалобный голос, — еще не время обедать? Я умираю с голоду!
Мэдди поморгала и с явным усилием оторвала от него взгляд.
— Еще десять минут, Джон. Скажи остальным. И напомни, чтобы вымыли руки и лица.
Он лежал в постели, прислушиваясь к позвякиванию посуды и тихим указаниям, которые давала Мэдди девочкам, накрывавшим на стол.
— Можно я отнесу поднос мистеру Райдеру?
Последовал обмен фразами, которые он не расслышал, потом занавески распахнулись и появилась Мэдди с подносам в руках, отчего туго натянулась ткань ее платья и фартука на груди.
Насколько он мог заметить, груди были все еще возбуждены, как и он сам.
Под его пристальным взглядом ее щеки порозовели как шиповник, но подбородок был высоко вздернут. Она встретилась с ним взглядом и спокойно сказала:
— Прошу вас не флиртовать со мной. Я не могу позволить себе заниматься пустяками, когда мне нужно думать о детях.
Она не просила его сотрудничества, а излагала свои условия, нарушив которые он будет немедленно изгнан в дом викария.
Он кивнул и с усилием отвел от нее взгляд. Он подозревал, что в ее словах содержалось также признание того, что ее он тоже вводит в искушение. Джентльмен отнесся бы к этому с уважением. А распутник — нет. Интересно, кем же окажется он?
На подносе стояла миска густого аппетитного рагу с картофельным пюре. До него донесся приятный запах. Усилием воли он заставил свой желудок не урчать.
— Джейн сказала мне, что ваше имя Райдер. Мистер Роберт Райдер?
Она вопросительно приподняла брови.
— Я так ничего и не вспомнил. А это имя придумали дети, и я согласился на него отзываться, — сказал он, пытаясь сесть.
Голова еще кружилась немного, но когда он не двигался, тошнота проходила, уступая место голоду.
— Мисс Люси очень беспокоило, что у меня нет имени, поэтому она предложила назвать меня Райдером.
Она поставила поднос рядом с ним на кровать и подложила ему под спину подушку.
— А Роберт?
Он пожал плечами:
— Мы выбрали его, потому что оно начинается на букву Р, которая вышита на моем носовом платке.
— Высказали «мы выбрали», не так ли?— с грустью спросила она. — А ведь я просила их не беспокоить вас.
— Они очень старались не беспокоить меня, — объяснил он с лукавой усмешкой. — Они просто разговаривали со мной. Причем очень тихо.
У нее дрогнули губы.
— Подстрекателем, наверное, был Джон. Он всегда найдет какую-нибудь лазейку в обход правил. Таким же был мой отец. Надеюсь, вам понравится рагу из кролика. Не беспокойтесь, все вполне законно. Сэр Джаспер разрешил мальчикам... — Она замолчала и добавила, как будто для себя: — Наверное, это тоже теперь изменилось.
Она взяла в руку к; ложку.
— Я могу поесть сам, — решительно сказал он. — Ложка не такое опасное орудие, как бритва, а рагу нельзя расплескать, как суп. К тому же мне теперь значительно лучше. С тех пор как меня отбрили, то есть побрили.