— Что у тебя на уме?
— Пожалуйста, не задавай вопросов! Просто поедем! Мать вопросительно взглянула на нас. Отец тихо сказал ей:
— У Джессики идея! Мы вышли вместе.
— Ты не одета для верховой езды, — сказал он.
— Давай, пойдем пешком. Возможно, мы встретим ее по пути? Пожалуйста…
— Я знаю, что должен выполнять приказы. Есть, мой генерал!
— Отец, я ужасно боюсь, что цыгане замешаны в этом деле!
— Не хочешь ли ты сказать, что они могли украсть Тамариск? Думаю, что не осмелились бы! Похищение ребенка! Это попахивает виселицей!
— Это их не заботит! Кроме того, цыгане легко могут выдать Тамариск за свою…
— Боже милосердный… Дальше мы шли молча.
Ночной воздух был наполнен запахами, поскольку прошедший день был очень жарким. Мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я сидела с Эдвардом в саду.
Наконец, мы добрались до лесной поляны. Но там не было никаких кибиток. Отец подошел к кострищу и, встав на колени, потрогал золу.
— Еще теплая! Они не могли уехать далеко!
— Это Ли, — твердо сказала я, — могу ошибаться, но мне так кажется! Ее очень заинтересовала эта девочка, и сама Ли заинтересовала ребенка: между ними сразу же установилась какая-то внутренняя связь. Я полагаю, Ли любит Джейка и поэтому ей нужна Тамариск!
— Ты фантазируешь, дорогая!
— Может быть… Хотя почему бы и нет?
— И что ты предлагаешь?
— Мы должны отправить погоню по их следам! Цыгане собирались в западные графства, и нужно выяснить, не у них ли Тамариск?
Мы пошли обратно к дому, и внутренний голос подсказывал мне, что о Тамариск нет никаких известий.
Весьма примечательным было и то, что цыгане уехали как раз тогда, когда исчезла Тамариск.
Все только и говорили, что об исчезновении Тамариск. Считали, что ее похитили цыгане или, что более вероятно, она сама убежала к ним. Одна из служанок припомнила, что видела цыганку, разговаривающую с ребенком через ограду сада. Мисс Аллен заявила, что накануне девочка настояла на посещении табора, и, когда они пришли туда, говорила с одной из цыганок, которая показала ей кибитку изнутри.
Слишком уж много было совпадений, и все как раз перед тем, как исчезла Тамариск.
Тетушка Софи была вне себя от горя. Еще до исчезновения Тамариск она страдала от простуды, которая теперь перешла в бронхит. Она не могла ни есть, ни спать: просто лежала и оплакивала ребенка.
Мы с матерью и Амарилис зашли к ней. Тетушка Софи лежала в кровати, ее капюшончик сбился набок, и видны были те самые шрамы, которые она столь тщательно до этого скрывала. Теперь это, видимо, не беспокоило ее.
Прошло два дня, но никаких новостей о Тамариск не было.
Мой отец и Дэвид отправились разыскивать цыган, но те, казалось, бесследно растворились. Стало ясно, что Ли забрала с собой Тамариск.
Трудно было поверить, что эта милая девушка способна на такой поступок, но я припомнила кинжал за поясом и то, как она смотрела на Тамариск. Я была уверена в том, что Ли любит цыгана Джейка: он был мужчиной, который рисковал жизнью ради ее спасения, а Ли, казалось, способна на яркие чувства — страстную любовь и страстную ненависть. Она хотела этого ребенка и поэтому сманила у нас Тамариск. Я была также уверена, что Тамариск не украли против ее воли.
Я вспомнила цыгана Джейка, сидящего на кухне с Долли и поющего о прекрасной даме, покинувшей свой роскошный дом ради того, чтобы отправиться с цыганами. Именно это и сделала Тамариск.
Шли дни. По мере того, как исчезала последняя надежда найти Тамариск, состояние тетушки Софи становилось все хуже.
Мы каждый день навещали ее. Жанна была в отчаянии:
— Так она. долго не протянет!
Бедная тетушка Софи погрузилась в глубокую меланхолию. Кто-нибудь из нашей семьи постоянно находился рядом. Нам приходилось молча сидеть у ее кровати и наблюдать, как она лежала, уставившись невидящим взглядом в пространство.
Прошло четыре дня как исчезла Тамариск. Я опять отправилась в Эндерби, где меня встретила Жанна. Она была бледна, а под глазами у нее виднелись темные круги. Бедная Жанна! Она сама стала совсем старой и разбитой.
— Как она? — спросила я. Жанна лишь покачала головой:
— Я всегда говорила, что этот ребенок самым чудесным образом изменил жизнь Софи: после того, как появилась девочка, она почувствовала себя счастливой впервые в жизни. Господи, лучше бы Тамариск вообще не было на свете! Тогда бы мы жили спокойно, как долгие годы до этого!
— Ты думаешь, она когда-нибудь вернется?
— Тамариск ушла к цыганам, ведь она — дитя своего отца! Было в ней что-то дикое, но мы действительно любили ее, а для мадемуазель Софи она значила все! Мадемуазель всегда хотела иметь детей, и, если бы она вышла замуж и обзавелась детьми, наша жизнь пошла бы по-иному. Жизнь жестока! Ведь была же… маленькая девочка, и вот ночью она исчезает, и сразу же катастрофа, означающая конец жизни для Софи! Ах, бедняжка! Если бы могла, я приняла бы ее горе на себя!
— Ты всегда была способна творить ради нее чудеса, Жанна! Моя мать считает тебя необыкновенной, потому что люди редко бывают столь добры, как ты!
— Да она же для меня, прямо как ребенок, в ней вся моя жизнь, можно сказать!
— Как бы мне хотелось, чтобы эта злая девчонка все-таки вернулась домой! Сколько неприятностей она доставляла своим присутствием, но, когда она пропала, стало еще хуже!
— Ах, если бы она сейчас вернулась, это, конечно, спасло бы мадемуазель! Тогда бы я сразу начала ее откармливать, приводить в порядок. Но этот ребенок никогда не вернется!
— Можно, я зайду и посижу с тетушкой Софи? — Жанна кивнула:
— Она как будто никого не замечает, но, наверное, ей приятно знать, что о ней продолжают заботиться!
Я прошла в комнату, села возле кровати и стала размышлять: в этом доме атмосфера насыщена каким-то злом, не зря его считают заколдованным. Когда-то здесь случались ужасные вещи. Мать говорила мне, что ее очень удивило решение Софи поселиться именно здесь. Все тогда подумали, что на нее колдовски подействовала меланхолия Эндсрби. Аура печали, висящая над ним, имеет что-то общее с характером тетушки Софи.
В свое время Жанна сумела проявить свой безупречный французский вкус. Как-то незаметно она создала всюду атмосферу, изменив обстановку и наведя порядок. Тетушка Софи чувствовала себя здесь лучше по сравнению с теми временами, когда после случившегося с ней несчастья потери жениха и надежд на счастливое будущее — она была в отчаянии.
И все равно тетушка Софи постоянно была печальна. По ее словам, судьба всегда отнимала у нее тех, кого она любила. Она потеряла своего жениха, хотя сама отказалась выйти за него замуж, — так рассказывала мне мать. Вместо нее он женился на моей матери. Потом появился Альберик, французский шпион, который сумел проникнуть в ее душу и которого она полюбила, по словам Жанны, как сына. Он погиб — был убит, считала тетушка Софи. Знакомство с ним лишь опустошило ее, — говорил отец. Именно Джонатан, сын моего отца, убил его, и сам погиб при схожих обстоятельствах.
До чего же много трагедий! Да, что-то было в этом доме — это чувствовала… именно в этой комнате.
Послышался чей-то странный голос:
— С мадемуазель все в порядке?
Это была Жанна, обращавшаяся ко мне через переговорную трубу из кухни — устройство, которое всегда было для меня таинственным. Голоса в нем звучали странно, неестественно, хотя, конечно, я понимала, почему.
Тетушка Софи слегка пошевелилась.
— Все ли со мной в порядке? Со мной никогда не будет все в порядке, слишком уж жестока ко мне жизнь! Джессика, зачем ты здесь сидишь? Почему бы тебе не уйти? Оставь меня наедине с моим горем!
— Ах, тетя Софи, мы так за вас беспокоимся и хотим, чтобы вы поправились!
— Я потеряла всех, кого любила! Видимо, есть что-то роковое в моей любви: мне необходимо кого-то любить, но любимых у меня отнимают!