Эти цыгане были коварны, и, я думаю, некоторые из них почувствовали в нем слабину. Один из них подошел ко мне и положил руку на мое бедро. Отец попытался схватить его, но тут в дело вмешался цыган Джейк. Он произнес высоким, но властным голосом:
— Прекрати! Оставь девушку в покое!
Человек, попытавшийся схватить меня, отступил на шаг назад. Воцарилось зловещее молчание.
— Вы дураки! — выкрикнул цыган Джейк. — Вы действительно хотите иметь дело с законом?
Я сомневалась в том, что он может справиться с цыганами. Нож был обнажен и направлен в сторону моего отца. Человек, державший его, продолжал стоять там же.
— Отойди! — велел ему цыган Джейк.
Но цыган с ножом, видимо, тоже принадлежал к лидерам.
— Пора проучить их, Джейк!
— Не сейчас, и не при девушке! Убери нож, Джаспер!
Цыган смотрел на свой нож и колебался. Сейчас между ними шла борьба, и я почувствовала, что очень многое решается в этот момент. Люди, наблюдавшие за этой сценой, были одинаково готовы пойти и за одним, и за другим.
Джаспер жаждал мести, хотел излить свой гнев на того, кто владел землями и от чьего слова зависело пребывание на этих землях цыган. Что думал по этому поводу цыган Джейк, я не знала. Он говорил так, словно цыгане должны были проявлять сдержанность только из-за моего присутствия, а что бы произошло, если бы отец явился сюда один?
Отец вдруг успокоился и обратился к Джейку:
— Вы производите впечатление разумного человека: покиньте мои земли до наступления ночи!
Цыган Джейк кивнул, затем тихо сказал:
— Уезжайте, уезжайте сейчас же!
— Поехали, Джессика, — сказал отец.
Мы развернули лошадей и медленно, шагом покинули цыганский табор.
Когда мы выехали из леса, отец остановил коня, повернулся ко мне, и я увидела, что его лицо, налившееся кровью во время разговора с цыганами, теперь стало бледным, а на лбу выступили капли пота.
— С нами чуть не случилась беда! — произнес он.
— Я была в ужасе!
— У тебя были причины для этого, но в следующий раз, когда я тебе приказываю, будь добра подчиняйся!
— А как ты думаешь, что произошло, если бы там не было меня?
— И ты еще спрашиваешь? Я бы хорошенько разобрался с этими мерзавцами!
— Нас спас только цыган Джейк, и ты должен признать это!
— Он такой же жулик, как и все остальные! Если они не уберутся отсюда до рассвета, то их ждут крупные неприятности!
— Этот мужчина с ножом…
— Он был готов воспользоваться им!
— А у тебя, отец, не было ничего!
— Хотелось бы мне иметь с собой ружье!
— Рада, что у тебя его не было: вместо него была я, и это оказалось гораздо лучше!
Отец рассмеялся. Мне кажется, он был очень тронут тем, что я настояла на своем и отправилась вместе с ним.
— Нет сомнений в том, чья ты дочь! Джессика, забудь мои слова, но я горжусь тобой!
— Я так рада, что добилась своего и поехала с тобой!
— Ты думаешь, если бы не поехала, мне пришел бы конец, не так ли? Ты обманываешься: мне доводилось бывать и не в таких переделках! Но больше всего меня поражает то, что все это произошло среди бела дня и на моей собственной земле! Да, и вот еще что — ни слова матери!
Я кивнула. Мы были слишком взволнованы для того, чтобы разговаривать.
На следующее утро цыгане уехали, и в кухне раздавались стенания по поводу того, что цыган Джейк покинул нас.
ПРИГОВОР
После отъезда цыган жизнь стала совсем скучной. Все были огорчены, услышав о крупной победе Наполеона в декабре под Аустерлицем. Оказывается, он вовсе не был разбит: Трафальгар лишил его военно-морских сил, но теперь он стремился доказать свое превосходство на суше.
Между тем жизнь вошла в обычную колею: уроки, прогулки верхом и пешком, посещения больных, живущих по соседству, с соответствующими дарами. Только когда началась подготовка к Рождеству, жизнь вновь наполнилась событиями. Рождественское полено, которое торжественно вносят в дом, поиски омелы, сбор хмеля, непрерывная суматоха на кухне, выбор подарков для всех знакомых и предположения о том, что они могут подарить нам, — в общем, обычная суета, предшествующая Рождеству.
Рождество пришло и ушло, настал январь. Минуло уже три месяца с тех пор, как цыгане покинули наш лес, а я не забыла цыгана Джейка и полагала, что никогда его не забуду. Он произвел на меня огромное впечатление: я обнаружила, что думаю о нем даже в самые неподходящие моменты. Я была уверена в том, что он каким-то особым образом сумел привлечь мое внимание к себе и, несомненно, произвести на меня определенное впечатление. Джейк заставил меня почувствовать, что я уже не ребенок и что есть множество вещей, которые я могла узнать бы от него. Я была расстроена тем, что он уехал до того, как я смогла понять, что между нами что-то возникло.
Дули холодные северные ветры, принося с собой снегопады. В доме топили камины. Я любила, когда в спальне горел огонь. Было приятно лежать в кровати и наблюдать за языками пламени, бьющимися за каминной решеткой, — синие огоньки, приобретавшие такой цвет оттого, что камин топили деревом, долго пробывшим в воде и потом выброшенным на берег во время шторма. В детстве нам доставляло большое удовольствие собирать такое дерево и самим бросать в огонь найденные обломки. Я всегда считала, что картинки, которые рисуют эти голубые язычки, — самые красивые.
Там, за стенами, бушевал ветер, а в доме было тепло и уютно — возле этих очагов, где мы поджаривали орехи и рассказывали друг другу истории, как в каждую зиму.
Стояла середина января, был гололед, когда Долли Мэйфер приехала в Эверсли в паническом состоянии. Она попросила вызвать молодую миссис Френшоу: похоже, к Клодине она питала особое доверие. Я как раз входила в холл, когда и Клодина вошла туда, и поэтому сразу узнала о случившемся.
— Я насчет своей бабушки… Ах, миссис Френшоу, она ушла от нас!
— Ушла! — на секунду я подумала, что она умерла, поскольку люди говорят «ушла», боясь произнести вслух слово «умерла», пытаясь говорить о необратимом событии так, будто оно становится менее трагичным, если назвать его как-то иначе. Долли продолжала:
— Она ушла! Я пришла в ее комнату, а ее там нет! Просто куда-то ушла…
— Ушла! — как эхо, повторила Клодина. — Да как это могло случиться? Она же вообще ходила с трудом! Да и куда она могла уйти? Расскажи мне подробней…
— Я думаю, она ушла ночью.
— О нет… Долли, ты уверена?
— Я обыскала весь дом: ее нет!
— Этого не может быть! Лучше я схожу посмотрю сама.
— Я тоже пойду, — сказала я.
Клодина поднялась в свою комнату, чтобы надеть теплую накидку и взять снегоступы. Долли глядела на меня, как всегда, несколько смущенно:
— Просто не знаю, куда она могла деться?
— Где-нибудь недалеко: она же почти не вставала с постели!
— Не представляю, куда она могла деться?.. — бормотала она.
Клодина спустилась, и мы отправились в Грассленд. В доме было всего двое слуг: мужчина, управлявшийся с небольшим хозяйством, жил в полумиле отсюда, ему помогала жена.
Долли провела нас в комнату миссис Трент.
— В этой кровати никто не спал, — заметила я.
— Значит, она не ложилась в кровать?
— Ну, так она где-то здесь, в доме! Долли покачала головой:
— Ее здесь нет. Мы уже везде посмотрели. Клодина направилась к шкафу и открыла его дверцы.
— А взяла она теплый плащ? — спросила она. Долли кивнула. Да, теплого плаща не было.
— Тогда она, и в самом деле, куда-то ушла…
— Это в такую-то ночь? — спросила Долли. — Она бы просто погибла!
— Мы обязательно должны найти ее! — воскликнула Клодина. — У нее наверняка случилось что-то вроде приступа! Но куда она могла пойти?
Долли покачала головой.
— Я вернусь в Эверсли! — заявила Клодина. — Мы пошлем несколько человек, чтобы поискали ее! Похоже, собирается снег? Но где же все-таки она может быть? Не беспокойся, Долли, мы найдем ее! Ты оставайся здесь, затопи камин в ее спальне. Когда она вернется, ей, наверное, понадобится тепло.