– Как долго ты сможешь держать их у себя? – спросил я.
– Не знаю. Несколько дней.
– Кто придет на мои похороны?
– Мы тебя вытащим.
– Ни хрена ты не вытащишь. Нет такого способа.
Он откинулся на спинку кресла и сплел тонкие пальцы. На одном поблескивало обручальное кольцо из белого золота, весом 24 карата и стоимостью 140 лир. Я знаю это потому, что сам покупал кольцо к его свадьбе.
– Что ты намерен делать? – спросил он.
– Не знаю. Что-нибудь.
– Что?
– Что-нибудь.
Выдав это глубокомысленное замечание, я встал и ушел не прощаясь.
6
Я сидел в машине. Прошло двадцать пять минут. Я сидел не двигаясь, вцепившись руками в руль. Пытался приказать себе думать, но мозг не работал. В голове ни одной идеи, но это не страшно. Если немного подождать, они появятся. Зазвонил мобильный. Игорь.
– Срочно приезжай! – взволнованно, что совсем для него не характерно, сказал он. – Джош, ты меня слушаешь? Ты должен немедленно сюда приехать.
Свободной рукой я взялся за ключ зажигания, завел двигатель и рванул с места, потому что слышал не только голос Игоря, но и другие звуки: вой сирен, топот ног и крики. Нетрудно было догадаться, что там произошло.
– Не умирай, – сказал я, обращаясь к лобовому стеклу. – Прошу тебя, не умирай. Делай что хочешь, только не умирай.
Она не умерла. Я обнаружил ее сидящей на тротуаре с одеялом на плечах. Юбка из тонкой ткани разорвана, по красивой ноге тянется кровавая рана. В двадцати метрах, на боку, как подстреленный слон, лежит «Лендкрузер», весь в дыму и копоти. Двор напоминал поле битвы. Повсюду осколки стекла, одна оконная рама вырвана из проема и готовится рухнуть вниз. В сторонке Игорь о чем-то разговаривал с полицейским в штатском. Он заметил меня, но я подал ему знак, и на его белокожее славянское лицо вернулось бесстрастное выражение. Возле Софи стояли две женщины-полицейские и уговаривали ее поехать в больницу. Я подошел ближе.
– Вы здесь что-то потеряли? – обернулась ко мне одна из женщин.
В ее вопросе звучала не только полицейская агрессия, типичная для подобных обстоятельств. Я услышал в нем еще и ноты чертовой женской солидарности перед лицом разрушительного мужского мира. Не обратив на нее внимания, я сел рядом с Софи. Женщина двинулась ко мне, на ходу доставая наручники, но Софи махнула ей: дескать, все в порядке.
– Как ты?
К моему изумлению она засмеялась:
– Это самый идиотский из всех твоих вопросов.
– У меня есть и похуже.
– Давай.
– Как тебе удалось остаться в живых?
Ее смех утих. Она задрожала всем телом и обхватила себя руками:
– Случайно.
Я ждал.
– Позвонила Рели, – продолжила она. – Сказала, что уже полчаса торчит в торговом центре в Рамат-Авиве и никак не может решить, какой из двух плащей выбрать. Тебя не было. Я подумала, что рискну, побуду непослушной девочкой и съезжу к ней. Вывела машину, но тут вспомнила, что забыла взять хамсу[3], которую купила ей к празднику. Я вернулась в дом, забрала из гостиной подарок и пошла обратно. Только открыла дверь, как машина взорвалась.
– К какому празднику? – спросил я.
– Что?
– Сейчас нет никаких праздников.
– Она у меня с Песаха. Я каждый раз забываю ей отдать. Она приглашала меня на Седер[4]. Тогда как раз арестовали Довика, и все обходили меня за километр, а она меня пригласила. Мы и знакомы толком не были. Просто ходили вместе на велоаэробику.
– Что это такое?
– Что?
– Велоаэробика.
– У тебя действительно идиотские вопросы.
Может, и идиотские, но они работают. Она немного успокоилась.
– Сможешь дойти до дома?
– Они велели мне сидеть здесь.
– Через минуту здесь будут журналисты. Ты ничего не сделала, они не имеют права тебе приказывать. Просто вставай и иди. Через пару минут я тебя догоню.
Она поднялась и направилась к дому. Обе женщины-полицейские устремились за ней. К ним присоединился эксперт-криминалист.
– Мадам, – обратилась к ней одна из женщин. – Вам туда нельзя. Это место преступления.
Софи замерла, чуть помолчала и решительно сказала:
– Все, что вас интересует, произошло снаружи. Это мой дом, и я иду к себе. Если вы хотите меня остановить, вам придется применить силу.
Женщина смерила ее угрожающим взглядом, но Софи просто повернулась к ней спиной и зашагала к дому. Она знала, что я на нее смотрю, и, поднимаясь по лестнице, начала покачивать бедрами. Этим искусством владеют только исполнительницы кубинских танцев и бросившие меня женщины.