– А ты залез.
– Да.
– Мне тоже этого хотелось.
– Я был обязан не допустить этого.
– Потому что я – его жена?
Поскольку ответ на этот вопрос – да, я предпочел заткнуться. Добавить к сказанному мне было нечего, и я поспешил уйти, пока точка ноющей боли в виске не разрослась до размеров футбольного мяча. Софи проводила меня до двери и на пороге поцеловала в щеку.
– Дружба? – спросила она.
Я улыбнулся ей, как провинившийся кокер-спаниель, и вышел. Только этого мне не хватало – подружиться с женой наркобарона на семнадцать лет меня моложе, с которой у нас была тайная связь.
Все еще на взводе, я не очень обращал внимание на знаки дорожного движения, поэтому у меня осталось немного свободного времени до встречи со стеснительной клиенткой. Я быстро принял душ и перенес экспозицию хумуса из гостиной на кухню. Когда раздался звонок в дверь, я выглядел хладнокровным детективом, готовым в любой момент спасти человечество от зеленых человечков с антеннами на голове.
– Господин Ширман?
– Джош.
– Я Эла Норман. Мы разговаривали по телефону.
Она произнесла это еще на лестничной площадке, словно старалась отсрочить момент, когда будет необходимо войти. Я это уже проходил. Людям почему-то кажется, что, стоит им переступить мой порог, путь назад будет отрезан. Я посторонился, пропуская ее в квартиру, и быстро ее оглядел. Примерно три тысячи лет назад, когда мы с Кравицем только поступили в полицию, у нас был наставник – пожилой йеке[1] по фамилии Штайн. Он на десять секунд заводил нас в допросную, а потом заставлял подробно, на многих страницах, описывать подозреваемого, которого мы только что видели: рост, вес, цвет глаз, волосы, особые приметы. Потом сравнивал наши записи с настоящими данными и смеялся над нами, как злая ведьма из сказки про Гензеля и Гретель. У Кравица это получалось лучше, чем у меня, но у Кравица, с тех пор как нам исполнилось по двенадцать, все получалось лучше, чем у меня. Может быть, поэтому он – заместитель начальника Центрального управления израильской полиции, а я карабкаюсь на деревья, чтобы сделать удачный снимок волосатых яиц мужей, изменяющих своим женам.
– Метр шестьдесят восемь, пятьдесят шесть килограммов, – сказал я – просто так, чтобы тряхнуть стариной.
Она удивленно обернулась и с секундной задержкой возразила:
– Метр семьдесят.
Неправда, конечно. Если о своем весе лгут восемьдесят процентов женщин, то о росте – все сто. Всегда добавляют сантиметр-другой. Я сел за свой стол, она – напротив меня. Иссиня-черные, гладкие, почти как у японки, волосы, подчеркивающие светлую кожу. Высокие скулы. Серые, с капелькой лилового в глубине, глаза. Рот немного широковат. Восхитительное тело. Длинная шея, маленький крепкий бюст. Я поставил бы ей не меньше восьми с плюсом.
– Это ваш офис или квартира?
– И то и другое.
– Это удобно?
– Ну… – протянул я, демонстрируя мастерство светской беседы.
Она задумалась, явно выстраивая в уме вступительную речь. Клиенты всегда приходят с заготовленной заранее вступительной речью, которая чаще всего разваливается в ту минуту, когда они садятся в кресло передо мной. Чтобы пойти к незнакомому человеку, прихватив с собой чековую книжку, и просить его заняться твоими самыми интимными делами, надо иметь очень веские основания.
– Я – близнец, – заявила она.
Я взял со стола желтый блокнот, написал слово «близнец» и обвел его в кружок. Никакого смысла в этом не было, зато давало понять, что я стою тех денег, которых мне еще не заплатили.
– Мужчина или женщина? – задал я вопрос.
– Кто?
– Ваш близнец.
– Я точно не знаю.
Если бы я умел недоуменно приподнимать бровь, то сделал бы это.
– Женщина, – после короткой паузы сказала она. – Я думаю, что это женщина.
Может быть, если прищурить один глаз, у меня это все-таки получится?
– Вы полагаете, что у вас есть сестра-близнец, но точно этого не знаете?
– Да.
– Откуда вам о ней известно?
– Я ее чувствую.
Я отложил ручку и блокнот в сторону. К каждому, кто работает по нашей специальности, потоком идут психи. Посади пять частных детективов за бутылкой водки, и рано или поздно услышишь рассказ про парня, убежденного, что спецслужбы вмонтировали ему в зуб радиопередатчик, или про мужика, которого похитили инопланетяне, или про даму, уверенную, что у нее на антресолях поселился дух ее покойного мужа и разговаривает с ней по-немецки. Кстати, последняя история произошла лично со мной. Женщина лет шестидесяти плакала не переставая и приговаривала: «Но откуда он знает немецкий? Он никогда не знал немецкого. Мы же из Ирака».