Худому чмырю, который от неожиданности застыл на месте и даже приоткрыл рот, свернул шею, как кутенку. Тот даже понять не успел, что его берут в захват. А потом с каким-то диким удовольствием я забивал двух амбалов, вымещая всю скопившуюся за время пребывания здесь злость. С уверенностью сказать не смогу, сколько это продолжалось. В себя пришел, когда под ногами начало хлюпать от крови, а эти здоровяки превратились в два бездыханных куска отбитого мяса.
Так я и стоял посреди комнаты в растерянности от того, что натворил. Пытался сообразить, что делать дальше, когда дверь приоткрылась и в комнату заглянул один из конвоиров. Он тут же захлопнул дверь и громко заорал, призывая соратников на помощь. Я осмотрелся вокруг и подошел к мёртвому задохлику, у которого на поясе висел очень даже неплохой кавказский кинжал. Странный выбор. Ведь сейчас дворяне бегают со шпагами, но так даже лучше. В замкнутом пространстве это — лучшее оружие, для того чтобы уйти красиво. Во вторую руку взял тесак, принадлежащий одному из амбалов, и больше напоминающий мачете.
Ждать пришлось недолго, но отдышаться от предыдущей схватки я успел, как и принять решение. Не стану позориться и ждать, пока из меня сделают калеку. Постараюсь уйти за кромку с громким хлопком дверью. Буду рубиться, сколько смогу и заберу себе побольше помощников в путешествии на ту сторону. Поэтому, когда начали открываться двери, я не стал ждать, пока в комнату начнут проникать противники, а сам сразу же атаковал. С таким оружием, как у меня в руках, коридор, находящийся за дверью комнаты, будет идеальным местом для боя. Главное, туда попасть.
Не стану рассказывать в подробностях все, что происходило дальше. Мне удалась моя задумка: атаковать самому и перевести бой в коридор на все сто процентов. Более того, у меня получилось ошарашить противника и даже напугать. В коридоре находилось человек двадцать, сбежавшихся на крик тюремных надзирателей, совершенно не готовых к получившемуся раскладу. Проскользнув в открытую дверь, я начал работать клинками, как никогда в жизни до этого. Кинжалом колол, тесаком резал, крутился, как юла. Эта толпа может и рада была бы отхлынуть от меня вглубь коридора, но из-за скученности это сделать было очень непросто. А я в полной мере пользовался их скученностью и растерянностью, вырезая их, как баранов, и прокалывая, как свиней. Ситуация для надзирателей усугублялась ещё и тем, что к ним постоянно прибывало подкрепление, которое, не разобравшись в ситуации, поддавливало толпу со спины, не давая отхлынуть. Я упивался этим боем и радовался, что уйду за кромку в большой компании. Прекрасно понимая, что из этого боя выхода, кроме как на тот свет, нет, выжимал из своего организма, что можно и что нельзя. Прекратилось все после единственного, прозвучавшего в замкнутом пространстве, оглушительного выстрела. Странно, что я его услышал, потому что сразу после этого потерял сознание.
Очнулся в знакомой камере, в которой провел уже немало времени, и сразу же чуть не потерял сознание снова от пронзающей каждую клеточку моего организма боли. Стараясь не шевелиться, попытался поочередно напрягать мышцы тела, чтобы, таким образом, понять состояние организма. Хоть и болело реально все, но при этом руки и ноги двигались, и ничего фатального я не обнаружил. Голова, правда, от малейшего движения буквально взрывалась болью. Пробыть в сознании получилось недолго. После того, как попытался попробовать подняться, в голове взорвалась сверхновая световая граната, и меня опять вырубило.
В состоянии овоща провел почти полторы недели. За это время не то, что встать (извините за подробности), в туалет нормально сходить не смог. Всё делал под себя. Провонял страшно. Похоже, мне досталось намного больше, чем я предполагал. То, что заработал сильнейшее сотрясение, это — непреложный факт. Тот выстрел, который я почему-то слышал, как раз и наделал дел. Пуля только чиркнула по макушке, но голову так тряхнуло, что в положении лежа пришлось прожить полторы недели. До этого все попытки встать заканчивались банальной потерей сознания. Несколько раз меня пытались покормить, но организм просто не принимал пищу. Да и воду получалось удержать в себе не каждый раз. За мной, наверное, присматривали, потому что, как только первый раз сумел встать на ноги, на другой день за мной пришли и повели в баню. Там как не странно, дали отогреться и попариться вволю. Никогда в жизни я так не кайфовал, как в этот раз. Отмылся не то что до скрипа, чуть кожу сам себе не содрал, отмывая многодневную грязь.