Я зажала украшение в ладони, сорвалась с кровати, вылетела на балкон — и не смогла. Не смогла выбросить такую дорогую моему сердцу вещь.
Вернулась в комнату и закинула подвеску в косметичку, затем приняла контрастный душ и, выйдя из ванной комнаты, заказала себе билет в Москву. Увидев этот странный сон, я поняла, что ни за что на свете не отдала бы прожитый год с Русланом кому-то. Нет, я не решила отстаивать наш брак, напротив, я решила поговорить. Дать ему шанс объясниться. Не то чтобы ему нужен был этот шанс. Он нужен был мне. Чтобы разложить все по полочкам.
Московская квартира встретила меня тишиной, темнотой и холодом. Такое хорошее отображение меня. Я разулась, скинула удлиненный пиджак и пошла в спальню. Оценила нетронутую кровать: декоративные подушки лежали в точности так, как я их и оставила больше недели назад.
Руслана здесь не было. Нет, я так и думала, но все же опять стало больно. Боль была тянущей, словно нарыв или самый настоящий фурункул. Он все ныл, ныл, иногда даже пульсировал, но никак не мог прорваться. Набрала в грудь побольше воздуха, потом медленно выдохнула и развернулась к своему столу. Включила ноутбук, нашла закладку с госуслугами, решившись наконец-то подтвердить заявление на развод — наверное, этого муж ждал от меня. Ну а как еще Руслан мог подать заявление на развод из другой страны? Только вот…
Кто-то это уже сделал за меня.
Вот так просто.
Не то чтобы я не верила в силу денег. Но это все равно было неожиданно. Слишком неожиданно, особенно когда я увидела дату. День, в который мы должны явиться за свидетельством о расторжении брака. Послезавтра.
— Разве разводят не через месяц? — спросила я куда-то в пустоту, пожалуй только сейчас окончательно понимая, что это все правда.
Но, как ни странно, я не расплакалась. Вернулась в коридор, взяла чемодан, докатила его до спальни, уже хотела разобрать, но потом передумала и просто завезла его в гардеробную. Плавно прикрыла двери и поехала к Авроре.
У нее был мой второй подарок от Руслана, который я совершенно точно не собиралась выкидывать. Спустившись на парковку, я села в третий подарок своего мужа, почти уже бывшего, и, положив руки на руль, все же зарыдала. Впервые по-настоящему. В голос.
До этого все время была рядом мама. В нашей семейной спальне странное отупение, а тут прорвало. По-настоящему прорвало. Но зато мне полегчало. Не сказать, что сильно. Но все же...
На территорию жилого комплекса Авроры я въехала с распухшим носом и красными вампирскими глазами, но даже так меня пропустили без проблем, ведь моя машина была у них в гостевом списке. Достала из бардачка солнцезащитные очки, которые в октябре были совсем не к месту, но пугать Рориных соседей не хотелось.
Вышла из лифта, шагнула к нужной двери, нажала пальцем на звонок. Да так и не оторвала от кнопки руку, потому что дверь мгновенно распахнулась, словно меня ожидали, а через порог от меня стоял Руслан.
Он жадно меня оглядел, моментально оценивая и выделяя важные детали. Его взгляд задержался на моих очках, затем на распахнутой куртке. Заметил, что кулона не было.
— Проходи, — сухо и так надсадно, словно у него болело горло, — уже все равно ухожу.
Я же стояла на месте, не шелохнувшись.
— Дя, кто там? — Позади Руслана мелькнула рыжая грива, а потом маленькая девочка потеснила мужчину и, увидев меня, рванула босая через порог, я моментально нагнулась и подхватила ее на руки.
— Тетя Лия, — защебетала Ульяна, которая весила килограммов двадцать как минимум, но я внезапно перестала чувствовать ее вес и поняла, что Руслан шагнул ближе ко мне, точнее, к своей племяннице и подхватил ее, чтобы перенести часть ее веса на себя.
— Тяжелая, — зачем-то сказал он, — надорвешься. Давай, Уль, иди лучше ко мне.
Девочка чмокнула меня в щеку, а затем перебралась на руки к дяде, он шагнул обратно в квартиру, и я заметила, что он был обут. Значит, действительно уходил.
— Рус… — шепнула я и осеклась. Я хотела спросить: почему?.. За что? Зачем? Ведь… У нас все было хорошо.
Столько вопросов крутилось в голове, а произнести я не могла ни одного. Только Рус и так все понял. Словно услышал каждое мое невысказанное слово.
— Так надо, Лия, — твердо ответил он и даже взгляда не отвел. Он действительно был уверен в своих словах.
— Кому надо? — опешила я.
— Мне. — Затем он поставил девочку на пол и шепнул ей на ухо: — Позови маму.
Ульяна убежала, а мы молча стояли друг напротив друга и не отрывали взглядов. И я все никак не могла осознать, что больше не смею к нему прикоснуться, не имею права. Потому что он у меня это право отобрал. Так глупо и показательно. И совершенно не объясняя причин. Я поджала губы и задала лишь один-единственный вопрос — и, кажется, судя по тому, как дрогнули его губы, сжались челюсти и окаменел взгляд, я попала в цель.