Я вышла из храма Нармера, зажимая ладонью зияющую дыру в груди. Да, у моего нового тела было новое сердце, но этот безумный жрец вырвал часть моей души и отдал Нармеру. Ирония в том, что в последние месяцы я находила утешение в надежде, что Нармер чувствует связь и поймёт, что я иду к нему.
Я такая дура. Верила, что я ему небезразлична, что его клятва действительно что-то значила. А если и так, то Нармера, которому я была небезразлична, больше не существовало. Я никак не могла осознать охватившее меня отчаяние, гнев и смятение от увиденного. Это уже слишком. Я должна похоронить чувства, запереть там, где они не причинят мне вреда.
Я шла через маленький город к храму Бастет, надеясь найти Минки. Освободив её, я бы вернулась в сенот, в свой мир. Но что скажу своим братьям? Что влюбилась в смертного, а потом позволила какому-то жрецу Майя превратить его в чудовище, поделившись с ним своим светом?
Войдя в зловеще пустой храм и начала обыскивать камеры. Одна, две, три пустые камеры.
— Проклятье! Минки! Где ты? — Мне нужно выбираться, необходимо бежать от боли.
— Здесь ты её не найдёшь. — Нармер возник из воздуха прямо у меня на глазах. Он был одет в простую ткань, обёрнутую вокруг талии.
Я отпрянула.
— Кто ты?
Он улыбнулся и вытер свежую кровь, прилипшую к губам.
— Кто мы? — поправил он.
— Мы?
— О да, наших новых видов много. Пятеро моих братьев и сестёр пострадали от колдовства Митнала. И это только предположение, потому что мы связаны кровью. Естественно, борьба за власть началась почти сразу, поэтому каждый создал своих детей. Моя армия растёт быстрее, потому что я самый сильный.
— Армия? — Отлично. Что же я натворила? Мне нужно вернуться домой и рассказать всё братьям. Нужно уходить отсюда к чёртовой матери, пока у меня не случился нервный срыв. Человек, которого я любила, мёртв. Мёртв! Его заменило это холодное, властолюбивое чудовище. — Мои благословения тебе и твоей новой семье. Где мой единорог?
Нармер зарычал мне в лицо.
— Где тебя черти носили?
— Меня? О, ну знаешь. Здесь. Там. Натолкнулась на пару красавчиков на Карибах, — солгала я. — Если пальма качается, не беспокоить. Где, чёрт подери, Минки?
Нармер ударил меня о стену, выбив весь воздух из лёгких.
— Твой зверь мёртв.
Ублюдок.
— Ты не можешь убить единорога, они сделаны из чистого света.
— Я велел Митналу исправить это, прямо перед тем, как высосать кровь из его тела. А потом осушил и твоего единорога. Она была… — он глубоко вздохнул, — восхитительна.
Ушлёпок!
— Это невозможно. Ты лжёшь!
— Невозможно? Невозможно, — закричал он. — Посмотри на меня! Посмотри, что ты со мной сделала! Нет ничего невозможного.
— Но я… — Я не знала, что сказать. И не собиралась признаваться, что любила его и пыталась спасти. — Думаю, ты получил по заслугам за то, что издевался над богиней!
«И убил мою Минки!»
Я отвернулась. Но тут меня осенила мысль. Он зло. Я богиня. И я могла исправить ошибку. Не этого мужчину я полюбила, это его тёмная, извращённая версия. Я вытянула руку, призывая дар забрать душу, и прижала ладонь к груди Нармера. Я заберу назад то, что ему дали.
Ничего.
Я уставилась на него. Он смотрел в ответ, явно довольный собой.
— Что-то ищешь? — спросил он.
— Твоя душа? Кажется, она пропала.
— Я мёртв! У меня нет души, богиня. Ты проиграла.
Самодовольный придурок! Я влепила ему пощёчину. Обычно после этого человек пролетал через всю комнату. Но не Нармер. У него даже голова почти не двинулась. А мне было немного больно.
— Ты мне не навредишь, — сказал он. — Я силён. Я бессмертен. Совсем как ты.
Он схватил меня за плечи, притянул к себе и крепко поцеловал. Я дёрнулась и выпустила волну энергии, чтобы отогнать его. Но ничего не вышло.
Он прервал поцелуй и рассмеялся.
— Отпусти меня! — взвыла я.
Он так и сделал, а затем склонил голову.
— Как пожелаешь, моя богиня.
— Это ещё не конец, и как только другие боги узнают о тебе — а они узнают — тебя уничтожат.