Пример второй: когда Симил попросила его выкрасть книгу у Фейт, чтобы отдать её какому-то Полубогу. Зачем? Очередной секрет.
Список манипуляций, обмана и игр бесконечен. И всё же Маакс не отворачивался от других богов — даже от этого лживой трусихи Фейт — когда те просили помощи. Даже когда его страдания становились невыносимыми.
Так что, да, несмотря на очевидное разрушение их мира, ему чертовски приятно было видеть их всех за решёткой. Жаль, что этот момент был испорчен его желанием вернуться к Эшли. И тем фактом, что Вселенная хотела её убить. Ну, да ладно.
— Месть всё равно переоценивается, — пробормотал он.
Все повернули головы в его сторону.
Кинич, бывший Бог Солнца, первым начал кричать.
— Маакс, освободи нас из этих камер! Немедленно!
Его длинные золотисто-каштановые волосы падали на лицо, пока он колотил по стеклу. Затем послышались крики Иш Таб, Ах-Килиза, Зака, Акны, Акана, Кьёка, Вотана и остальных, включая его сестру — той, чьё имя никто никогда не помнил. Отстойно быть богиней Забвения.
Да, кричали все, кроме Симил, которая, казалось, измученной от скуки. Внезапно она подняла пять пальцев.
— Землетрясение. Тик-так, мальчик-невидимка!
Маакс понял, что она говорила о пяти землетрясениях, и собирался что-то сказать, когда заметил ещё одного бога, не обращающего внимания на хаос: Чаама. Он в чёрном халате сидел на кровати. Рядом его пара Мэгги в светло-сером платье, напоминала рыбу-прилипалу, цепляющуюся за тонущий линкор.
Мэгги икнула и вытерла слёзы длинными чёрными волосами Чаама. Это очень тревожно.
«Спокойно, парень, тебе нужно вернуться к Эшли».
Что бы его ни беспокоило, это может подождать. Маакса вернул взгляд к Мэгги. С её широко раскрытыми карими глазами и веснушчатым носом аура невинности напоминала божество — ладно, его! — и невозможно отвернуться.
«Возможно. Ты можешь. Подумай об Эшли».
Он должен вскоре вновь с ней встретиться.
«Возможно, прикоснёшься к её шелковистым губам и ещё раз посмотришь на эту идеальную, подтянутую, округлую задницу или на великолепную, светло-коричневую грудь с розовыми маленькими сосками…»
Мэгги снова икнула и фыркнула между душераздирающими рыданиями.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
Маакс понимал, что не мог себе позволить отвлекаться, но его природа — гарантировать справедливый мир — влекла его прямо, как мотылька на огонь, как пчелу к мёду, как Симил к распродаже пиратских костюмов — Купи один, получи второй в подарок. (Она устроила какой-то идиотский праздник, связанный с пиратами. Откуда у божества есть время на такую легкомысленную хрень?)
— Брат? — Маакс приложил ладони к стеклу камеры Чаама, не обращая внимания на яростные голоса вокруг. — В чём дело?
Помимо грёбаного апокалипсиса.
Мэгги посмотрела на него мокрыми от слёз оленьими глазами.
— Маакс! Ты должен ему помочь. Пожалуйста, скажи ему! Скажи, что это не его вина!
Чаам даже не потрудился поднять поникшую голову. Его длинные волосы развевались, как флаг в знак поражения.
— Не защищай меня, Мэгги. Не стоит. Скажи вампирам, что ты отказалась от своей любви ко мне, чтобы они освободили тебя. Просто… иди к чёртовой матери, женщина.
— Как ты можешь так говорить? — На этот раз она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — После всего, через что мы прошли.
Это правда. Все знали, что эти двое прошли через свою долю боли и борьбы.
После встречи с Мэгги, единственной настоящей любовью, Чаам стал одержим тёмной энергией; совершил ряд отвратительных злодеяний; начал размножаться, как кролик, со случайными женщинами; затем убивать своих дочерей, чтобы использовать их в качестве апокалиптического биотоплива (да, как он и сказал, отвратительно). После чего был схвачен и заключён в тюрьму в реальном «храме судьбы».
Мэгги также была заключена в одну из скрижалей. Не внутри, а в том измерении, которое существовало между всем. Не очень. С тех пор Чаам выздоровел благодаря Мааксу и их сестре Иш Таб, но Чааму предстояло ещё со многим разобраться.
— Уходи! Прежде чем я убью тебя! — Чаам пришёл в ярость и снова погрузился в пучину отчаяния.
Мэгги на мгновение заколебалась, а затем обхватила руками сгорбленное тело Чаама, пока он рыдал. Святые времена былые! Маакс мысленно застонал. Боги не плачут. Никогда. Это тяжело вынести.