Неужели он говорит это, чтобы утешить её? Как бы то ни было, ей это понравилось. Больше, чем следовало.
— Аргх. Суп в кладовке. — Она подошла, чтобы взять чёртову банку с обедом. Тяжело ступая, Маакс последовал за ней. Эшли казалось, что за ней по пятам следует невидимый сторожевой пёс. Очень, очень большой сторожевой пёс. Топ-топ-топ.
— Напомни, какого ты роста? — спросила она.
— Два метра десять сантиметров.
— Ядрёна кочерыжка. Ты огромный. — Она взяла с полки банку куриного супа.
Он усмехнулся.
— Я Бог. Мы известны категоричным совершенством своего тела. — Он сделал паузу. — И довольно… большим, как ты могла заметить.
Он опять об этом? Разве это имеет значение?
Учитывая либидо? Да. Но вот мозг работал с ним, собирая воедино кусочки того, что она знала о Мааксе, чтобы создать порочно восхитительного мужчину-картинку.
Часть первая: в тот раз, когда она ударила его лопатой, ощупала рельефные участки тела и пресса. Она вспомнила, как от этого покрылась испариной и захотела большего.
Часть вторая: очертания его тела, когда он вынырнул из океана. Внушающая благоговейный трепет крепость мускулов с невероятно широкими плечами и толстыми, громоздкими руками. Ням.
Часть третья: она дотронулась до змеи у него в паху. Без сомнения, его тело воплощение грубой, жёсткой мужественности. Боже. Великолепная картина мужчины в голове мгновенно вызвала реакцию, и, откровенно говоря, Эшли была благодарна за то, что Маакс не умеет читать мысли.
Все тело пульсировало непроизвольными покалываниями острой, чувственной страсти. Пот начал стекать по спине, и жар скапливался в самых интимных местах, в том числе внутри лифчика, под которым уже затвердели соски. Господи!
Никогда в жизни она не чувствовала себя такой взбудораженной. Это безумие. В конце концов, она говорила о парне… ладно, о парне, который был невидим. Но, может, именно это её и заводило. Тайна. Интрига. Она знала о нём ровно столько, что держала разум на длинном-длинном поводке. Её разум создал ложный образ, основанный на фантазиях. Ах!
Вот.
«Я уверена, что он не так горяч, как я себе его навоображала».
Ей остаётся лишь развеять миф. Да, это немедленно погасит тлеющее пламя. Ну, это и возможно, очень, очень холодный душ.
Она достала из буфета стакан и наполнила его холодным чаем из холодильника.
— Хочешь? — предложила она Мааксу.
— Нет, спасибо. Я ем и пью только ради удовольствия.
Последнее слово он произнёс нарочно медленно, глубоким голосом. Удовольствие? Она залпом выпила весь стакан, надеясь, что холодная жидкость погасит обжигающе горячее пламя, которое он только что зажёг глубоко внутри. Она поставила стакан на стойку и повернулась.
— Маакс?
— Да? — Его голос раздался прямо перед ней, заставив подпрыгнуть.
— Нам придётся надеть на тебя колокольчик. — Она приложила ладонь к сердцу. Затем снова почувствовала его сладкое, горячее дыхание на своём лице.
— Зачем мне он? — спросил он низким, соблазнительно мужским голосом. — Тогда я не смогу шпионить за тобой.
Шпионить за ней? Мысль о том, что он наблюдает за ней, была странно эротичной.
— Э-э-э… сколько ты уже шпионил? — прошептала она.
Его дыхание коснулось её уха, и тепло тела проникло сквозь одежду. Он слишком близко.
— Столько же, сколько и ты за мной, мой маленький человечек. Око за око, — прошептал он в ответ. О, ужас! Он видел её обнажённой?
Её первой реакцией было разозлиться, но она обнаружила, что это чувство пересилило нарастающее глубоко внутри вожделение. Желание швырнуть его к стене, сжать ногами талию, и поцеловать с распутной страстью было невыносимо. Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось раствориться в Мааксе. Эшли хотела знать, каково это — отдаться богу, мужчине настолько непомерно могущественному и запредельно мужественному, что он вполне мог бы воплотить в жизнь фантазии и эротические мечты, которые у Эшли были неоднократно.
Его колючая челюсть коснулась её щеки.
— М-м-м-м… Ты восхитительно пахнешь, — произнёс он. — Кажется, я не могу насытиться.
«Ой-ой. Сопротивляйся! Сопротивляйся, Эшли».
Должна… сопротивляться… сексуальному божеству… на кухне. Почему голос в её голове вдруг зазвучал так, словно капитан Кирк сражался с Горном?
«Так, спроси у него… что-нибудь».
Может, у него плохие зубы или уродливое лицо, как у Горна.
— Маакс? Как… как ты… к-хм, выглядишь?
Он тихо засмеялся.
— А почему ты спрашиваешь?
— П-п-п-просто, — солгала она.
— О-о-о, — произнёс он своим сладострастным глубоким голосом, — я думаю, что это неспроста.