Другие? И тут же меня захлестнула ревность. У него что, гарем из женщин, с которыми он был связан? Он ведь сексапильный, могущественный бог. Сдается мне, он "связывался" каждую ночь.
Наверное, даже три раза за день с двумя женщинами одновременно. Неудивительно, что он отвергнул меня. Я была всего лишь маленькой девочкой в его глазах, совершенно неспособной удовлетворить такого мужчину, как он.
Или любого другого мужчину.
Томмазо продолжил:
– Это означает, что твоя связь с ним очень сильная. – Он замолчал, посмотрел на свои ноги, а потом вскинул голову. – Ты собираешься остаться с ним? Ты его любишь? – спросил он.
Не ожидала такого вопроса. Что случилось с этими мужчинами, они ставят меня в тупик?
Я сглотнула, затем волнуясь зачерпнула пены.
– Нет. То есть… у меня есть чувства к нему, но я не могу объяснить, какие.
Он был частью моей жизни так долго, но не проходило и дня, чтобы я не молилась о его уходе. Теперь, когда я оказалась в такой ситуации, я почти уверена, что Гай мне нужен, что без него я не выживу.
– Не давай ему запугать тебя, Эмма. А если такая защита тебя беспокоит, то есть и другие варианты. Все, что тебе нужно, так это попросить шефов Учбенов, и мы тебя защитим.
– Он никогда этого не позволит. Как он сказал, мы связаны.
– Тогда разорви связь. Отпусти его.
Мое сердце остановилось.
– Я могу это сделать? Как?
– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин, – проговорил Томмазо.
– Качал аллу об тумбу кино? – повторила я неуклюже. – И что это значит?
– Буквально – "разрушенная земля, новый день". Это на языке майа… из древней молитвы. Означает, что ты хочешь разорвать связи со прошлым.
– И что случится? Будет больно, когда я скажу эти слова? – Я представила, как огромная молния ударяет мне в голову.
– Нет, это безболезненная процедура. – Хоть Томмазо и подумал, что мой вопрос глупый, но не стал меня дразнить. Очко в пользу Томмазо.
– Клятва, которую он дал, чтобы создать связь с твоей бабушкой, и которая теперь связывает твою кровь с ним – а также с другими богами – намного облегчает им слежку за тобой. Конечно же, чтобы тебя защитить.
– То есть, вроде как прямая связь с богами? – спросила я.
– Больше похоже на систему отслеживания краденных машин или круглосуточную экстренную помощь при поломке на дороге.
– Получается, нет никакого сверхъестественного силового поля защиты? – удивилась я.
– Да нет. Прости. Ты пока еще не отошла от всего, что произошло, от стрельбы и этих психов Мааскаб. Связь просто соединяет, образует поток энергии, который привязывает тебя к Гаю.
– Гай говорил, поэтому Симил и дралась за меня. – Все это было так странно для меня. Связь, клятвы, как будто сверхъестественное братство.
– Боги обязаны защищать тебя, как одну из них – их свет проходит через тебя. Ты видела, как Симил вела себя с остальными, – ответил он.
– Ты не под их защитой? – Взгляд Томмазо переместился на мою грудь. – Эй! А ну-ка прекрати. – Я зачерпнула несколько пригоршней пены и нагромоздила ее побольше на груди.
Он приподнял бровь.
– Извини. Не удержался. У тебя очень хорошенькие груди.
Я закатила глаза.
– Тебе пора свалить.
Томмазо выпятил вперед нижнюю губу, словно обиженно надувшись, его золотые глаза искрились.
– Ладно, а что касается твоего вопроса, для нас Учбенов все по-другому. Мы даем им клятву.
– И ты можешь ее нарушить… уйти в любое время? – спросила я.
– Да, Эмма. Я не пленник. Я Учбен, потому что сам выбрал такую жизнь, – ответил он.
– Как ты им стал? – Может они вербуют их в торговых центрах. Или в интернете?
– Мой отец был археологом, работал в Гватемале, когда на его лагерь напали Мааскаб. Его нашли Учбены, еле живого. После того, как он выздоровел, они сделали ему предложение. Думаю, отец согласился из-за того, что получал доступ ко многим источникам информации. Он стал одним из Учбенов.
– Как странно. Он решил стать солдатом?
– Нет. Он не стал стражем, он продолжал заниматься археологией. Каких только Учбенов нет: врачи, учителя, политики, даже косметологи. – Это объясняет классную стрижку Томмазо. – Ну что ж, как бы ты не решилась поступить с клятвой, Эмма, просто помни, у тебя есть выбор.
– Выбор? Ты имеешь в виду себя? Я хочу сказать, ты будешь меня защищать?
Я очень надеялась, что он ответит "нет". Томмазо был умным, загадочным, красивым, сильным, с чувством юмора и… человеком.
Это само по себе было необычным. Если он скажет "да", все может измениться, жизнь станет намного более запутанной. Потому что, возможно, мне нужны оба, Гай и Томмазо, только по-разному.
Один принадлежал реальности, а другой – ну, моим фантазиям и ночным кошмарам.
– Совершенно верно. – Томмазо наклонился ко мне и легко поцеловал в губы, затем ушел.
Ик!
Глава 26
– Вотан, весьма наслышан о тебе. Рад! Очень рад.
Статный мужчина в возрасте с седеющей бородой энергично потряс Гаю руку, а затем практически затащил его внутрь своего коттеджа в стиле итальянской деревни.
Гай слышал множество историй об эксцентричном католическом священнике, но никто не упоминал о его бьющей через край жизнерадостности.
– Очень любезно с вашей стороны уделить мне время, отец Ксавьер. О вашей работе ходят легенды.
– Пожалуйста, зови меня Ксавьер. Я больше не служу в церкви. – Он показал на свою шею без воротничка и засмеялся. На нем был обычный синий костюм и тапочки.
До того, как перейти на работу к Учбенам, отец Ксавьер тридцать лет трудился в архиве Ватикана. Известнейший ученый, теперь он жил в коттедже на охраняемой территории и заведовал Отделом исторических исследований Учбенов.
Учбены разыскали его, потому что он был экспертом по культуре Месопотамии, греческой мифологии и занимался изучением трудов Бернардино де Саагуна, францисканского монаха-миссионера, путешествовавшего вместе с первыми испанскими конкистадорами и записывавшего фольклор ацтеков и майа.
– Как пожелаешь, Ксавьер, спасибо, что нашел для меня время так поздно вечером.
– Да в любое время. Не могу выразить, как я счастлив встретить тебя в живую, – воскликнул Ксавьер, лихорадочно оглядывая Гая с головы до ног, словно он редкая реликвия.
Гая это нисколько не задевало. Он привык, что с ним обращались, как с, ну, богом. Кроме Эммы.
Она считала его не лучше старой половой тряпки. Все верно, старой, потому что новым половым тряпкам, по крайней мере, оказывают честь и кладут перед входной дверью, а старые бросают наружу собирать грязь и мусор со двора.
Ну на самом деле, что она о себе возомнила? Играет с ним подобным образом.
Сначала бросается в объятия презренного человека, Томмазо. Потом трется своим соблазнительным маленьким телом об Гая. И дело тут вовсе не в его мощных феромонах. Гай подавлял их вблизи Эммы.
Это все, на что он был способен. Все-таки, сдерживать свои чувства рядом с ней было трудной задачей. Неужели она и вправду думала, что сможет манипулировать им и добиться у него разрешения позвонить родителям?
Эмма, наверное, чувствует через их связь, что Гая влечет к ней, и рассчитывает его этим контролировать. Но ха-ха, а какое мастерское представление!
Он почти поверил! Но не поэтому же ты ушел? А потому что, не можешь быть с ней и знаешь об этом. И что на счет сенота? Ты ощутил ее желание еще там. Тебе не показалось.
Сомнение с тяжелым глухим звуком пнуло Гая изнутри. Она не могла… это не… нет. Невозможно. Она сотни раз твердила ему, как его ненавидит и хочет от него избавиться.
Она отвергла его защиту и даже сейчас, кажется, желает лишь одного, вернуться домой и попытаться самой справиться с Мааскаб.
И все же несмотря на горькие слова, которые Эмма повторяла годами, Гай не мог выкинуть из головы мысль, что, возможно, страсть Эммы была настоящей.
Гай тяжело сглотнул.
Если это так, то его уход, должно быть, разъярил ее пуще прежнего.