В универ я влетела за пару минут до звонка, поэтому не обратила внимания на странные взгляды, которые меня сопровождали. Так, поймала несколько косых и тут же списала их на богатое воображение.
Ну чем такая скромная особа, как я, может привлечь внимание? Тем более, нужно спешить. Пара начнется уже через несколько минут и, если я опоздаю, ничего хорошего мне ждать не придется. Вот только, когда я взбегала по лестнице, путь мне неожиданно преградил Леша Скворцов, однокурсник Елиса. Не то чтобы я была с ним знакома, просто благодаря Леське, весь курс я знала буквально наизусть. Я сделала шаг влево, стремясь обойти парня. Он тут же повторил мой маневр. Шаг вправо – и Леша снова зеркально отражает мое движение.
– А что, у нас на лестнице студенты неожиданно стали исполнять роль шлагбаумов? – ехидно поинтересовалась я, поднимая на него взгляд. Блондин с серыми, почти прозрачными глазами, ухмыльнулся в ответ на мое замечание.
– А что, ты куда-то спешишь, детка? – подмигнув мне, парировал он.
– Не поверишь, – я понизила голос до таинственного шепота, – на пару. Пропустишь?
Я старалась с юмором отнестись к столь странному поведению, хотя и не понимала причин. Хотя кто их знает, этих мужиков? Может, поспорили, что Скворцов склеит первую попавшуюся на лестнице девушку. Или еще что. Я постаралась незаметно оглянуться по сторонам в надежде увидеть других участников спора. Никого. Странно. Камеру, что ли, спрятали?
– Что мне за это будет, крошка? – Скворцов окинул меня практически раздевающим и неуютным взглядом. Я непроизвольно передернула плечами. Чувак, ты меня два года не замечал, может, ты еще столько же времени это поделаешь? В конце концов, ничего сложного или запредельного в этом нет. Погодите, что он сказал? Крошка?
– Я что, на хлеб похожа? – скептически и даже с некоторым любопытством поинтересовалась я. Понимала, что возмущаться, кричать и как-то обижаться не имеет смысла. Да и глупо оно. Чем быстрее обломаю этого недоказанову, тем скорее попаду на пару.
– Почему? – он откровенно растерялся столь нешаблонному ответу. Наверное, по сценарию я должна неловко рассмеяться и спросить, что он хочет. Ну-ну. Боюсь, в последние дни лучше всего у меня получается только одно. Обламывать.
– Потому что крошка, – хладнокровно пояснила я. – Так пропустишь или мне надо на вторую лестницу топать? А то время не ждет, знаешь ли.
– А с Арсом ты такая же дерзкая и торопливая? – вдруг проникновенно поинтересовался мой собеседник. В его вопросе послышался какой-то странный и даже неприличный намек.
– В смысле? – я недоуменно хлопнула глазами. Что за черт здесь происходит? Сильно сомневаюсь, что Ленский рассказал своему однокурснику о том, как я его позапрошлой ночью обломала с сексом. Да уж, смешно. Обломать с сексом мужика, который даже не со мной планировал этим заниматься. Особый талант, ничего не скажешь.
– Озерова, вы долго тут миловаться собираетесь? – раздался за моей спиной жесткий голос, от которого вздрогнула я и изменилось лицо у Скворцова. А вот и тот самый препод, Ярослав Игоревич, раньше которого я старалась успеть на пару. Миссия, как говорится, провалена. Но, по крайней мере, хоть не придется топать в противоположную сторону корпуса, где находится вторая лестница.
– Простите, Ярослав Игоревич, я как раз к вам на пару спешу, – мило улыбнулась я, искренне надеясь разжалобить его. Как бы не так.
– Давайте-ка я вас лучше провожу, Озерова. А то вы как-то очень странно ко мне спешите, – проговорил тот. И Скворцову ничего не оставалось, как нас пропустить. Хотя теперь мне самой хотелось задержаться и выспросить, что же такого он имеет в виду, говоря обо мне и Арсе. Нас с Ленским, в конце концов, ничего не связывает, кроме общего подъезда и моего пола и его потолка. Такое ощущение, что я что-то упустила. И оно все больше усилилось, когда я зашла в кабинет. Потому что однокурсники тоже пялились на меня, даже несмотря на то, что я пришла в компании преподавателя. А Леська вообще кинула на меня до жути обиженный взгляд, будто я обманула ее лучшие надежды. Вот какого черта здесь происходит?
Но препод был неумолим, он строго следил за происходящим и никому не позволял лентяйничать. Я даже не могла написать Леське записку, чтобы уточнить, что, собственно говоря, происходит. Как-то это все было… странно, мягко говоря. Однако такой скромной и прилежной была я. А вот кое-кто из моих однокурсников этим не страдал. И на мою парту приземлилась записка от Димы Гущина.
«Элечка, что сегодня вечером делаешь? Может, сходим куда-нибудь и все такое?»
Все такое? Гущин, ты обалдел, что ли? Я прекрасно знаю, что наш недомачо подразумевает под «все такое». На первом курсе не одна из наших девчонок ревела после краткосрочной интрижки с ним. Даже не романа, нет. На такое данный субъект был органически не способен. Потом девчонки стали умнее, больше с ним не связывались. Да и сам Гущин сообразил, что со своими жертвами ему еще несколько лет предстоит учиться и перестал гадить хотя бы на нашем курсе. И тут вдруг такая возмутительная по своему содержанию записка.