========== Глава 33 ==========
Яркий свет бил в глаза, заставляя поморщиться и зарыться лицом в плечо, на котором она спала. Ласковая рука погладила ее по волосам, немного их взъерошивая. Кажется, ей снился очень хороший сон, но что в нем было? Образы ускальзали, не давали себя схватить.
— Ада, вставай. Скоро будем на месте.
Девочка поморщилась, повозившись в полудреме. Ей хотелось сказать, чтобы этот Тарн вообще исчез, чтобы его сжег дракон или что-нибудь в таком духе. Но получилось лишь неразборчивое бормотание. Рука настойчиво ворошила ее волосы, намекая, что пора уже скидывать с себя и полудрему.
Силой воли открыв сначала один глаз, затем второй, Ада посмотрела на Якова, который с интересом наблюдал за ней. Показав ему язык, девочка сонно потянулась, чтобы размять затекший от неудобной позы позвоночник. Все же спать на козлах то еще удовольствие. Старик улыбнулся.
— Я вижу, у тебя хорошее настроение? Больше не мучают ночные кошмары?
Ада фыркнула.
— Какое тут хорошее настроение, когда даже сны не дают досмотреть? А еще это платье дурацкое надо проверить при дневном свете, вдруг я его все же не смогла привести в порядок. Лейла… Хуже орка. А мистер Корн наш личный Смауг, — сказала девочка, не задумываясь о том, что говорит. А затем замерла.
Орки, хоббиты, гномы. Путешествие, опасности, горы… Неужели это все было только хорошим или не совсем сном? И ей снова лишь почти четырнадцать? От обиды хотелось плакать. Значит, и выступление в Тарне и все остальное лишь ей приснилось? И она не умирала, не заводила новых друзей, не общалась с Лесом?
— О чем ты, девочка? — ласково спросил Яков. — Тебе так понравились мои сказки, что ты придумала свою собственную?
Ада кивнула.
— Да. Вот слушай. Жил-был хоббит. И у него была уютная норка. Но не такая, как мы обычно представляем. Это была хоббичья нора…
Она рассказывала эту сказку медленно, с такими подробностями, которые вряд ли придумаешь или увидишь во сне, поэтому сама рассказчица сомневалась, а не было ли это на самом деле? Яков не говорил ничего, внимательно слушая. По его выражению лица невозможно было понять, как он относится к этой сказке, пока не отзвучало последнее слово.
Пока Ада говорила, они успели подъехать к Тарну. Когда-то давно девочка грезила, как уйдет из цирка и поступит здесь в академию циркачей и станет великой гимнасткой. Но сейчас что-то словно в ней надломилось. Девочка знала, что завтра утром она уйдет. Уйдет, но не в академию. Ноги ее больше в цирке не будет. А там дорога сама приведет ее туда, куда нужно. В этом она не сомневалась.
Караван остановился неподалеку от дороги. Разбили шатры. Засидевшиеся в клетках животные с охотой вылезти из вольеров и репетировали с дрессировщиками. Однако Ада решила не практиковаться. Она знала, что сегодняшнее выступление будет хорошим, как и все до него. Поэтому гимнастка ограничилась лишь растяжкой и удивилась тому, что ее тело не просто стало гибче, оно словно стало выносливее и сильнее. Будто до этого она только и делала, что бегала и тренировалась со снарядами.
Неторопливо позавтракав у себя в фургоне, Ада вышла и решила прогуляться по стоянке. Как всегда, суматоха, предвкушение выступления, некоторая нервозность. Лейла спорила с другими дрессировщицами по поводу костюмов, ее муженек неподалеку мучал своими трюками барса Басилевса, клоуны кривлялись. Все было, как всегда. Только сейчас девочка чувствовала, что она больше не часть этого огромного коллектива. Не было больше волнения и потных ладошек, не было рвения отточить свои навыки. Не было ничего, кроме решимости уйти отсюда и взять с собой Якова. Старик уже многого натерпелся.
Вечером Аду вызвал к себе мистер Корн. Быстро достигнув его фургона, девочка постучала и вошла, не дожидаясь разрешения. Густые брови директора цирка приподнялись, однако больше он не сказал ничего.
— Звали? — спокойно спросила девочка. Она больше не испытывала благоговейного страха перед мужчиной. Только раздражение, что ему опять что-то надо. Видимо, это чувствовалось.
— Дорогая моя Ада, ты же знаешь, что ты мне как дочь? — обычно мистер Корн приобнимал ее за плечи и заискивающе заглядывал в глаза, но сегодня он обошелся без касаний. — У меня к тебе предложение… Если ты покажешь свои лучшие выступления здесь в течении недели, то, возможно, я разрешу тебе покинуть нас… прямо как от сердца отрываю, знаешь? Но я хочу тебе лучшего, поэтому даже помогу поступить в академию. Если, конечно, ты сможешь…
— Я смогу. Можете уже сейчас выдать мне мои выходные деньги. И Якову тоже.
Бывший фокусник с удивлением посмотрел на нее. Ада и сама не понимала, откуда у нее столько смелости. Но коль уж начал бой, нужно его доводить до конца.
— Даже этому старому кучеру? С чего это вдруг…
— А вы не боитесь, что сегодня вместо кошельков и бумажников я ненароком приведу полисмена? М?
— Ах ты дрянная девчонка! — мистер Корн хотел схватить ее за плечи, но она увернулась и отбежала за массивный стол. — Ты мне еще угрожать думаешь?!
— Нет. Я всего лишь прошу рассчитаться со мной и со стариком, которого вы держите в рабстве. Вот и все, — Ада улыбнулась во весь рот. — Или вы думаете, что весь цирк зависит от девочки и какого-то кучера? Тогда мне вас очень жаль.
Мистер Корн побагровел. Сейчас он не узнает эту вечно запуганную девчонку, которая никогда не поднимала глаза выше земли. Из застенчивого ребенка в одночасье она превратилась в дьяволенка, который был готов разнести весь кабинет.
— Ну так что? — усмехнулась Ада. — Мне привести…
— Ладно, — сквозь зубы сказал директор цирка. — Будут тебе выходные. Через неделю, как оттанцуешь всю программу.
Ухмыляясь, девочка кивнула ему и вышла из фургона, чувствуя радостный вкус победы. Скоро они уйдут отсюда. Совсем скоро. Кивнув удивленным ее довольным видом клоунам, гимнастка зашла в шатер. Представление начиналось.
***
Тарн — небольшой провинциальный городок, где особенно почитали гимнастов. Тут даже была расположена академия, где обучали их и прочих циркачей этому сложному искусству. Ада давно мечтала туда поступить. И сейчас она стояла перед дверями в это заведение, сжимая в руках рекомендательное письмо от мистера Корна, и никак не решалась войти. Яков стоял рядом, согласившись проводить ее перед тем, как отправиться бродить по миру.
— Яков… — тихо позвала девочка старика. — Ты знаешь…
— Да?
— Я не хочу больше больше выступать в цирке. И на арене тоже.
Старик улыбнулся. Он наблюдал за тем, как девочка с ненавистью рвет рекомендательное письмо и кидает его на землю, а затем топчет ногами. Когда яростный порыв прошел, она выдохнула и улыбнулась. За эту неделю она словно повзрослела и стала выглядеть старше. Выросла, стала шире в плечах и немного выше, как будто прошел почти год. Яков невольно даже залюбовался своей воспитанницей. «Скоро станет настоящей красавицей, как и ее мать», — грустно подумал он.
— Ну что, идем?
Старик кивнул, позволяя взять себя под руку. Они шли по главной площади, ловя на себя взгляды любопытных, но им было все равно. Теперь они были свободны и предоставлены сами себе. А как они будут выживать, это уже вопрос к ним самим, пока что денег хватало, и можно было найти убежище и новую работу. Но точно не в цирке.
Около рынка их вдруг окликнул горбящийся старец, который натягивал капюшон плаща так, что оттуда был виден только крючковатый нос.
— Милая леди, вы обронили, — прокаркал старик, протягивая руку.
— Но я же ничего не роняла… — хотела было возразить Ада, но старик быстро что-то впихнул ей в руку и заковылял прочь.
Разжав кулак, девочка ахнула. На тонкой золотой цепочке между пальцев свисала небольшая подвеска овальной формы. Вся ее поверхность была изрезана узором из цветов, а посередине она была опоясана тонкой бриллиантовой полоской. Слишком знакомая и до боли родная. Закусив губу, Ада посмотрела на небо, где садилось солнце.