Против своей воли Келли улыбнулась в ответ.
– Огромное вам спасибо. Я буду очень рада.
Деннис встал, давая понять, что разговор окончен, обошел стол и проводил Келли до парадной двери.
Когда она повернулась, чтобы снова поблагодарить его, Деннис неожиданно сказал:
– Мне очень жаль, что с Виктором случилось несчастье. Но, может, вам стоит смотреть в будущее, а не в прошлое?
Лишь из вежливости Келли улыбнулась в ответ. Деннис закрыл дверь. Келли еще немного постояла на крыльце. Ей было очень неловко и в то же время беспокойно.
«Ты все придумала и сама себя накрутила, Кел, – твердо сказала она себе. – Успокойся и обо всем забудь».
Она уже спустилась с крыльца, когда ее окликнул Деннис:
– Келли? А у вас есть записная книжка, с которой сделаны эти копии?
Даже не успев обдумать ответ, Келли покачала головой:
– Нет, я нашла только копии.
– А… хорошо, спасибо.
Она махнула Деннису на прощание рукой и пошла дальше, но он позвал ее опять.
– Если вы ее найдете, я бы очень хотел на нее взглянуть.
Келли еще раз обернулась. Беспокойство накрыло ее, словно волной.
– Извините, я нашла только копии.
Деннис пожал плечами и скрылся за дверью.
Лишь в машине, чувствуя себя в безопасности, Келли позволила себе взглянуть на дом. Она готова была поклясться, что жалюзи на одном из окон гостиной чуть шевельнулись.
Глава 3
Марк сидел за барной стойкой местного заведения и смотрел на телеэкран. Транслировали старый футбольный матч.
День выдался адский. Прораб заявился рано, в настроении, которое вполне соответствовало неожиданно промчавшейся грозе. Гроза означала, что работы не будет по меньшей мере еще дня два. Затем цементовоз – чертов водитель, судя по всему, никогда раньше не ездил в дождь – поддал джип Марка в зад, разбив ему фару и бампер.
– Прости, мне нужно было ответить на этот звонок. – Никки Уотерс, основательница «Орион секьюрити груп» и его бывший босс, уселась рядом на барный табурет и взяла свой бокал.
Марк сдержанно улыбнулся. Было время, когда он считал Никки своим другом. Но два года назад на их дружбу словно навалился тяжелый камень, который повлиял не только на их отношения, но и на всю жизнь Марка.
– Все нормально, – произнес он нарочито легким тоном. И неожиданно вспомнил, как он познакомился с Никки. Тогда она была секретарем в «Редстоун солюшнз», а он – агентом безопасности не самого высокого ранга. Никки, тихая, скромная, неконфликтная, но при этом умная и добрая. Два последних качества никуда не делись, но остальные?
За последний год Никки уже несколько раз заводила с ним разговор об этом.
– Как ты, Ник? Давно не виделись.
– Хорошо. Очень занята, но все хорошо. По идее, я сейчас должна быть в офисе, но из-за грозы вырубилось электричество, и Джонатан сказал, что это знак: надо «отметить вечер пятницы. – Услышав имя друга, Марк мысленно поморщился. Так же как Никки и Оливер Куинн, Джонатан Кармайкл принадлежал к числу тех его друзей, отношения с которыми совсем разладились с тех пор, как он оставил «Орион». – Он много раз говорил про это место, и я решила заглянуть.
– Обслуживание так себе, но на цены жаловаться не приходится.
Никки рассмеялась:
– Вот за это я и выпью. – И сделала глоток. – А как насчет тебя? Как ты?
– Хорошо, – соврал Марк. – Не так занят, как ты, но все равно неплохо. Работаю в строительной бригаде. Не даю мускулам усохнуть, – пошутил он, и Никки снова рассмеялась, правда, как-то невесело.
– Послушай, Марк, – начала она, но он перебил ее.
– Я не хочу возвращаться в компанию, Никки. Я еще тогда сказал тебе, что с профессией телохранителя покончено.
– Но, Марк, еще раньше ты говорил мне и то, как сильно тебе нравится эта профессия, – заметила Никки. – Нельзя допускать, чтобы один случай отвратил тебя от дела твоей жизни.
– Один случай? – повторил Марк. – Погиб человек, Ник.
– Не по твоей вине. Сколько раз нужно это повторять?
– Моя работа состояла в том, чтобы обеспечить ему безопасность. А я позволил какому-то подростку-панку сжечь его заживо.
Девятнадцатилетний Дарвин Макгрегор заявил, что поджег дом ради забавы, он не знал, что взорвется баллон с пропаном и кто-то пострадает. Но Марк этому не верил.
Марк помнил фигуру в черном. Тот человек был гораздо выше и крупнее. Это не мог быть Дарвин. Хотя все считали, что преувеличенное чувство вины заставляет Марка так думать.