Здесь не место суете — следует не торопясь сполоснуть чайник кипятком, насыпать щепоть заварки, залить кипятком, дать постоять несколько минут и, досыпая чай, залить все это горячей водой ещё раз, в конце в почти полный чайник хорошо бы также добавить чего-нибудь эдакого — мяту, розовые лепестки, курагу, ягоды — ну в крайнем случае цедру, вот за этим — эдаким, я полез в буфет во второй раз. Подтащив явно упирающийся венский стул поближе, я взгромоздился на него и продолжил изыскания в буфете.
Банка «соль» так же прытко юркнула прочь, прилипая время от времени к выцветшей клеёнке, жестяные банки плотно сомкнули ряды за нею, постукивая неплотно прилегающими крышками.
Банка с надписью «мука» отважилась выступить вперед и больно наступила мне на палец.
— Даже так… — мрачно сказал я и расстроил жестяные ряды: с двух банок сорвал наклейки, остальные четыре открыл.
Распахнутые банки замерли в наступлении, словно маленькие боевые слоны с запрокинутыми головами.
Рассеяв поцарапанное временем воинство, я обнаружил за ними, на фоне нескольких синего цвета стеклянных штофов, небольшую прозрачную банку с плотно пригнанной крышкой. За стеклом, на каких-то лепестках, сидело маленькое, черное, усатое существо.
— Вот и славно, — заметил я обескураженным жестянкам, покачиваясь на вконец оробевшем стуле. — Уже начали похищать тараканов — и это среди белого дня, а ночью вы как? Выходите на большую дорогу? Бедные мыши…
— От таракана слышу, — неодобрительно сказало существо в банке. Кухня пришла в трепет. Налетел новый порыв ветра, высвистывая домовиков из теплых норок, задергался подо мной стул, не терпящий такой неоднозначной близости к буфету, глухо прокашлялось что-то в печи, выпуская через вьюшку тоненькие струйки сажи.
Я снял банку с полки. Слез со стула, стул прянул, мелко дрожа, прочь от буфета.
— А вы, — сказал я существу, разом забыв все бабушкины предписания, — простите, кто?
Существо выпрямилось и, заложив лапки за спину, сделало круг по днищу банки.
— Я сделал этот оборот пятьсот пятьдесят две тысячи и триста сорок два раза, — сказало оно торжественно.
— Впечатляет, — отозвался я, разглядывая узника.
Существо потёрло лапкой стекло.
— Ты не представился, — немного жеманно сказало оно.
— Вы тоже, — ответил я.
— Все зовут меня по разному, — сказало существо, пытаясь влезть по стеклу вверх и срываясь. — Но суть остается неизменной. О, как приятно слышать уважительное отношение — в былое время ко мне только так и обращались.
— Я так не люблю эти дутые тайны, — заявил я, собирая на разделочную доску, служившую Гидеону подносом, нехитрый чай. — Сейчас вот отправлю обратно, и загадывай гороху загадки — лет через пятьдесят ответит.
— Постой, постой, — заволновался маленький чёрный узник, — не думай обо мне плохо. Это все среда. Не ставь меня в буфет, там темно и банки — они вечно хамят, особенно крахмал и уксус.
— Что-то я не помню там уксуса, — сказал я, снова пристально рассматривая склянку с черной фигуркой в ней.
— Он в банке с надписью «спирт».
— Страшно подумать, где находится кофе, — сосредоточенно заявил я, счищая кожуру с мандарина.
Слышно было, как в комнате бабушка спорит с Гидеоном, там что-то снова упало на пол. Пленник стеклянной банки покашлял.
— Выпусти меня отсюда. Пожалуйста, — добавил он, немного поколебавшись. — Я расскажу тебе о лисе и о твоей левой стороне.
— О сургуче и башмаках ты ничего не знаешь? — сказал я, расправляясь с кислыми и прохладными дольками. — А о королях и капусте?
— Знаю, — оскорбленно ответило существо, — это синяя книжка, у нее нет корешка, а на сорок восьмой странице закладка — воронье перо.
Долька мандарина застряла у меня в горле. Я долго и надсадно кашлял, из глаз текли слезы.
— Так нечестно, — сердито перхая, проговорил я. — Ты подсматривал.
— Лесик! — донеслось из комнаты. — Где, на Бога, хербата?
Раздалась грозная поступь, и в кухню вошла насупленная бабушка, разъярённо поддёргивавшая подвёрнутые рукава, при ее виде существо в банке предприняло попытку сделать сразу как минимум сто движений, это напомнило кляксу, попавшую в водоворот. Я опасливо ухватил разделочную доску, звякнули чашки на ней, из носика чайничка выплеснулась заварка.
— А-а-а, — сказала бабушка, заметив на буфете банку. — Ду?! Ви гехстс? Он снова тебя запер? Похвально.
— Ну-ка, Лесик, бери чай и то все, и бегом до покоя, — пророкотала бабушка, пересекая кухню широким шагом. — Там Гидеон мне демонструет непокору.