— Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой?
Я поморщилась.
— Да.
Мотор грузовика взревел, и он бросил пятерню на привод, вздымаясь вперед, пока мы находились на другой стороне магистрали. Он дернул руль влево, выворачивая на сто восьмидесятую, а потом надавил на газ. Мы практически летели домой. Он не подъехал к парковке. Вместо этого, он остановился у обочины, достаточно для меня, чтобы спуститься вниз. Я даже не успела закрыть дверь, та захлопнулась прежде, чем он отстранился, внезапное движение впереди закрыло его для меня.
Грузовик Уэстона быстро обогнул угол, но я успела зайти внутрь, прежде чем смогла услышать, пойдет ли он домой или уедет. Я не хочу знать. Я пыталась быть спокойной, поднимаясь вверх по лестнице, но как только дошла доверху, Джулианна позвала меня.
— Все в порядке?
— Нет. — Сказала я, сидя в гневе на лестнице. — Он злится на меня — снова.
— Что случилось?
— Он уменьшил свое классное кольцо. Он хотел, чтобы я надела его. Он все это спланировал и хотел быть особенным, но я психанула, и испортила все дело. Я думаю, что он порвал со мной.
Щеки Джулианны наполнились воздухом, и тогда она медленно выпустила его, глядя с глубокой задумчивостью.
— Вау.
— Да.
— Ну... — она поднялась по лестнице. Ее белое атласное одеяние поймало лунный свет, проступающий из окна над дверью. — Боже, — сказала она, сидя на пару ступенек ниже от меня.
— Да.
— Хочешь, мы разбудим папу?
— Нет, — сказала я, ненавидя свой пластиковый тон в голосе. — У нас было такое хорошее лето. И я говорила Уэстону все, что он хотел услышать. Я думала, мы сможем заставить работать отношения. Но ничто из этого не вышло. Он хочет ожерелье на моей шее и кольцо на пальце. И теперь, он говорит о настоящих кольцах.
— Что?
— Пока рано. — Решила я внести ясность.
Джулианна кивнула, с облегчением.
— Боже мой, ему плохо.
— В буквальном смысле. И не в подростковом просторечии.
Джулианна облегченно усмехнулась.
— Я не знаю об этом, но мне кажется, что вы постоянно заводите один и тот же разговор.
— До тошноты.
— Ладно, может, он прав. Возможно, пришло время сделать перерыв. Вы будете заняты упаковкой в течение следующих нескольких дней, и затем ты въедешь в Стиллуотер. Как только обустроишься со своими занятиями, то ты можешь позвонить ему.
Я нахмурилась.
— Я чувствую, что он не захочет этого. Я чувствую, как он отталкивает меня — непреднамеренно, но он делает это нарочно.
— Он проверяет тебя.
Я посмотрела на нее.
— Да.
— Потому что он ненадежный.
— Да. — Я задумалась на некоторое время. — Ты права. Нам нужно пространство. Он должен все выяснить. Я не могу сделать это за него.
Она прижалась щекой к моему колену.
— Я нахожусь в своей лодке.
— Ты имеешь в виду, что он фиксер? (прим. переводчика fixer от франц. — определять)
— Он хочет все разложить по полочкам, его чувства. Как сказал папа, он пытается контролировать единственное, что он может, потому, что все остальное находится так далеко вне пределов его досягаемости.
— Я не должна винить его за это. Мне не любить его вне ее?
— Можно, но не в ущерб вашим потребностям.
Я чувствовала себя больной.
— Это все слишком взросло для меня. Я не чувствую себя в состоянии бороться с этим.
— Ох. Вот в этом и проблема. Все было бы намного проще, если бы ты вела себя как влюбленная типичная восемнадцатилетняя девочка, надела кольцо на палец, и умоляла бы алмаз скорее раньше, чем позже. Ему нужно некоторое время, наверстать упущенное, посмотреть на вещи с разумной точки зрения, это произойдет.
— Мне жаль его. — Сказала я. — Он заслуживает кого-то, кому может быть нравится головокружение в таких вещах.
— Я не... — сказала Джулианна, не задумываясь. — Ты просто умнее этого. Он еще будет уважать тебя за это.
— Ты так думаешь?
— Я знаю это. Он паникует. Это пройдет.
Я обняла свою маму, а затем поспешила вверх по лестнице, падая на кровать с мобильником в руке.
Ты паникуешь. Это пройдет.
После нескольких минут без ответа, я положила мобильник на тумбочку.
Дождь начал стучать в окно. Гром раздался далеко вдали. Вскоре молния хрустнула за пределами окна, мигая импульсами в спальне.
Я старалась не думать об Уэстоне, но это стало невозможным. Несколько сожалений, но в основном сладкие моменты начали всплывать в моей голове. Однажды, я фантазировала о том, что могла бы быть любима Уэстоном Гейтсом. Сейчас, время было вывернуто наизнанку, и любовь была нелепа, горька, с ультиматумами, тупиком — по крайней мере, то, что от нее осталось. Мое сердце разбилось, когда мои мысли обращались в темноту, как ночь между молнией. Он просто хотел отдать мне свое кольцо. Это была такая щенячья любовь, сделать так.
Почему я так обижалась на каждые его попытки удержать меня?
Казалось, у нас были два очень разных разговора. Кольца, ожерелья, и обещания в сторону; я поставила под угрозу наши отношения за отказ от любви по его пути, а не по- моему.
Могу ли я на самом деле попрощаться с мальчиком, о котором мечтала, прежде чем узнать, что такое любовь?
Ужасное осознание выбивает.
Неужели уже слишком поздно?
Мягкий стук в дверь заставил меня поднять голову.
— Есть хоть слово? — Джулианна прошептала прямо с порога.
— Нет. Есть новости от Вероники? Он дома?
Она кивнула.
— Он дома.
Я улеглась на подушку.
— Хорошо.
— Он придет в себя. Постарайся немного поспать, — сказала она материнским мягким голосом.
Она исчезла в темноте зала. Гром покатился над нашим домом, громче, чем это было, поскольку началась гроза. Часть меня хотела пройтись по всем мокрым газонам в дюйме его двери, пока он слушал, но мы пошли назад — не вперед, в течение почти трех месяцев. Он был в отчаянии, и я уже начала думать, что была сломлена.
Несмотря на тяжелые мысли, мелькающие в голове, дождь медленно усыплял меня. Я мечтала об изумрудно-зеленых глазах, мягких кончиках пальцев на моей коже, и одинокой пустой комнате общежития.
Когда мои глаза открылись, я ждала облегчение или ощущения второго шанса, крошечного клочка надежды. Но дело так и не дошло.
Я перевернулась на бок, игнорируя пение птиц на ветках за моим окном, и льющиеся лучи сквозь занавески. Все, что когда-либо Уэстон говорил мне, прокручивалось в моей голове как вера, читающаяся в его успокаивающем низком голосе. Я уже скучала по нему. Моя рука метнулась из-под одеяла и взяла телефон с прикроватного столика. Я почти боялась смотреть.
Но я сделала это, и на дисплее, как я и ожидала, не было ничего. Мне стало интересно, что он делал в этот момент — если бы проснулся, если бы был занят, думает ли обо мне или нет, сожалеет ли о литье своего кольца по размеру моего пальца?
— Эрин? — позвал Сэм снизу.
— Проснись и пой, дитя мое! У нас большой день!
Часы распределились с организацией, упаковкой и покупками. Было бы неплохо, если бы упаковка отвела мои мысли от Уэстона, но чем больше я пряталась, тем больше думала о нем.
В день переезда, Сэм сложил во внедорожник Джулианны все коробки и мешки, переставляя все, по крайней мере, дважды, пока не стал доволен тем, как все уложено.
— Я не собираюсь плакать, — сказала Джулианна. — Это просто поездка на машине. Мы ездили в Стиллуотер сто раз. Это ничем не отличается. Мы просто... отвозим нашего единственного ребенка... все-таки я распла´чусь, — сказала она, ее дыхание внезапно стало прерывистым.
— Нет, это не так, — сказал Сэм, подавая ей стакан с соломинкой. — Ромашка. Сделай глоток, и подумай о том, какой блестящей станет наша дочь, и все деньги, что она заработает, помогут ей содержать тебя и меня в лучших домах престарелых.
Я ухмыльнулась.