— Она это серьезно прямо сейчас?
Я пожала плечами.
Сэм потянулся за женой.
— Пойдем, дорогая. Мы можем помочь другими родителями, кто забыл вещи.
Они оставили нас, Уэстона и меня, с чувством, что комната кипит от напряжения. Я закрыла лицо.
— Ты не должен оставаться. Ты можешь уезжать.
— Спасибо,— сказал он, вставая.
— Ты не должен, — сказала я, паникуя. — Я просто имела в виду, что если ты не хочешь остаться здесь... я хотела попрощаться, но не ожидала, что ты поможешь мне. Я ценю это.
— Мы уже попрощались. Ты говорила это в течение месяца.
Я откинулась на спинки стула.
— Это не правда.
— Ты все еще носишь его.
Я прикоснулась к ожерелью, чувствуя, как мои щеки загорелись.
— Я должна его снять? Я действительно не знаю, как это работает.
— Делай, что хочешь, — рявкнул он.
Я скрестила руки на своем животе.
Это было так давно, когда я должна была защищаться ото всех, кто пытался причинять мне боль, что у меня не оставалось практики.
Уэстон поднял руки, а затем положил их на свои бедра. Он носил свои типичные баскетбольные шорты, красные, футболку и красную бейсболку, его лохматые каштановые волосы выглядывали из—под нее.
— Я не хочу ругаться. Я собираюсь... — он указал на дверь, взяв ключи и направившись к ней.
— Ты не можешь просто так взять и уехать, — сказала я, вставая.
Он обернулся, его челюсть сжалась.
— Ты не можешь оставить мое сердце разбитым, и винить меня за это.
Его брови взлетели вверх, и он указал на свою грудь.
— Я разбил твое сердце?
— Это последний раз, когда я позволила тебе прийти сюда. Если ты бросил меня, с меня тоже хватит.
Горячие слезы жгли мои щеки, но я все их вытерла.
Уэстон покачал головой с отвращением на лице.
— Я даже не знаю, зачем я пришел.
Он уже взялся за ручку.
— Потому что ты любишь меня! – сказала я, своим срывающимся голосом. — И ты знаешь, я люблю тебя! Так почему? Я до сих пор не знаю, что я сделала неправильно!
Уэстон уставился на меня, пылая как пожар.
Я сделала шаг.
— Потому что я не надела твое кольцо на свой палец? Потому что я не хочу никуда идти с тобой? Ты ошибаешься, — сказала я, указывая на нас. — Я не знаю ничего о любви, но ты ошибаешься. Это ты мне больно сделал...и ...без причины. Мы были счастливы. Мы были вместе, а теперь — нет. Не я сделала это, — сказала я, прерывисто выдыхая и вдыхая. — Ты оставил меня.
Уэстон устремил взгляд в пол. Его кадык дернулся, когда сглотнул, и он сжал ручку.
— Наслаждайся Стиллуотером. — Он помолчал. — Я это имею в виду.
Когда он вышел за дверь, я схватила что было ближе ко мне — рамку — и с чистым разочарования швырнула ее в дверь. Она разбилась, и я закрыла рот. Джулианна купила ее, потому что она очень похожа на нашу семейную рамку, сказав, что Счастливая.
Теперь, «счастливая» лежала разломанная по всему полу.
Он оставил меня.
Я подошла к окну. Сэм, Уэстон и Джулианна остановились на стоянке. Уэстон держал руки на бедрах, и он перемещал свой вес с одной ноги на другую, как будто не мог стоять на месте.
Сэм положил руку на его плечо, а Джулианна поспешила в сторону здания.
Уэстон повернул бейсболку вокруг, натянул ее низко на лоб, а затем опустил голову. Сэм притянул его ближе, и Уэстон обнял его крепко.
Мысль о моей новой рамке, лежащей в обломках на полу, заставила меня поспешить к прихожей, но я не знала, где был веник, и Джулианна уже все равно стучалась.
Я медленно открыла дверь, чувствуя стыд, когда ее взгляд упал на разбитое стекло у ее ног.
— Ох, Эрин,— сказала Джулиана, присоединившись ко мне. Она помогла с крупными кусочками, а затем вошла в прихожую к шкафу—купе.
— Мне так жаль, — сказал я. — Я впала в небольшую истерику.
— Что он тебе сказал?
— Не так много. Я говорила в основном. Он сказал, что уходит. Он стал довольно хорош в этом.
Джулианна нахмурилась.
— Он так потерялся и запутался. Мне жаль, что он накричал на тебя.
Сэм постучал в дверь, открыл еще немного до того, как Джулианна поднялась.
— У вас все в порядке? — сказал он.
Он достал совок и веник из шкафа, а затем провел им по месту так, чтобы Джулианна могла подмести последние осколки.
Несколько минут спустя пол был чистым, и остатки моего гнева были выброшены в один из моих новых мусорных мешков. Это было счастье, которого никогда не случалось.
— Я знаю, что трудно поверить сейчас,— сказал Сэм,— но он вредит в основном себе. Он пытается не волноваться, если тебе все равно. Мальчики не так жестоки, как наши коллеги. Мы цепляем все вокруг, как малыши, когда учатся ходить, доставая все и всех, что вокруг нас, пытаясь попасть туда, куда мы хотим. Все, что на полпути заставляет нас бояться, заставляет вопить, как сирены.
Мы с Джулианной усмехнулись.
— Это настолько верно,— сказала она, качая головой. — Помнишь, то время…
— Да,— сказал Сэм, обрывая ее.
— Давайте не будем возвращаться туда.— Он посмотрел на меня.
— Этот мальчик собирается выяснить, что он сделал, и если он поймет, то вернется на коленях, вымаливая твое прощение.
— Ему не надо упрашивать, — сказала я, тронув свое ожерелье, выглядывая в окно.
***
— Урок окончен,— объявила профессор Келли, ее светлые локоны подпрыгивали.
Я собрала свои вещи и последовала за толпой в коридоре. Затем я спустилась вниз по ступенькам к выходу в сторону Беннетт — Холла.
Осень всегда была непредсказуемой в Оклахоме. День Благодарения был недалеко, и хотя светило солнце, это была не редкость для штата: видеть падение температуры на тридцать градусов (по фаренгейту) на следующий день.
Погода была теплой, но неумолимый ветер — холодный. Я затянула пальто потуже, когда шла обратно в общежитие, опустив голову вниз.
Сколько я мечтала о своих студенческих годах в университете штата Оклахомы, никогда, ни разу я не представляла, что, приезжая домой на каникулы, Джулианна будет готовить индейку, а Сэм предложил забрать меня по какой-то причине, что едет в Стиллуотер в последний день перед каникулами.
Я пересекла проспект Фюим Авеню, затем повернула на восток в сторону Беннетт Холла.
Кто-то бежал рядом со мной в нескольких шагах от меня, прежде чем взглянула вверх, посмотреть, кто это был.
Я замерла.
— Брэдли, — сказала я.
Он возвышался надо мной, с самодовольным выражением на лице.
— ОСУ должны быть в отчаяние. Они так просто никому не давали эти дни.
Я засунула руки в карманы, глядя на него. Я не позволю Уэстону мстить, когда они набросились на него, надеясь, нанести нам больше гадостей.
«Накинуться на Брэдли» было в глубине моего сознания, но я была уверена только в одном.
Брэдли Бекс больше не запугает меня.
— Хорошо, — сказала я, продолжая свой путь, домой, — это государственная школа.
Брэдли последовал за мной.
— Один из моих братьев братства спрашивал о тебе, когда он узнал, где ты заканчивала. Я сказал, что у тебя бушует случай герпеса.
— Как по-взрослому.
Брэдли одернул меня за пальто, тем самым останавливая, и наклонился.
Я рванула прочь, и он моргнул.
— Это не средняя школа, Брэдли. Никого не волнует, кто твои родители, или какой грузовик ты водишь. Никого даже не волнует, если ты мудак. Даже меня. На эту всю оставшуюся жизнь, и ты не приглашен.
Бредли засмеялся.
— Что это? Это твоя речь?
Я наклонила свою голову.
— Это то, что ты хочешь? Речь? Сценическое искусство?— Я отрицательно покачала головой. — Мне не нужно тебя ненавидеть, чтобы чувствовать себя лучше, а вот ты просишь меня уделить тебе хоть какое-то внимание. Гонишься за мной вниз, за любым жалким кусочком, что можешь получить.
Брэдли переступил с ноги на ногу.