Байер шел берегом бурного Изара по направлению к университету, не замечая, что все время убыстряет шаг. Здание либиховского института стояло на набережной. Франц почти сразу отозвался на стук и открыл дверь. Байер опытным взглядом скользнул по лицу лаборатна. Странно, Франц не заспан, а ведь этот лентяй никогда не упустит возможности поспать на работе.
- Что-нибудь случилось? - спросил Байер.
- Н-нет, - ответил Франц, отводя глаза.
"Что-то разбил", - решил про себя Байер.
Он знал, что больше всего на свете Франц боится вычетов за битую посуду, которые издавна приняты в химических лабораториях Германии. Но что он мог разбить, чтобы не спать ночь? Байер отстранил лаборанта, который хотел помочь ему раздеться, и прошел в лабораторию. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. В двух колбах медленно кипел ярко-желтый раствор изатина. С ними было все в порядке... Но третья справа...
В первую секунду показалось, что ее содержимое сгорело и обуглилось. Но когда Байер встал против окна, чтобы на колбу падали прямые лучи света, то он понял, что колба полна осадка, темно-синего, почти черного.
Ошибиться было трудно, слишком часто Байер видел синие с медным отливом на изломах кристаллы индиго.
- Франц, что здесь произошло? - спросил он внезапно охрипшим голосом.
На мгновение Франц замялся, но, сообразив, что правду все равно скрыть не удастся, махнул рукой и сказал:
- Знаете, господин профессор, я тут вовсе не виноват. Все делал, как вы велели, а потом смотрю - он лопнул. Но я зывменил...
- Что заменили?
- Термометр. Поставил новый. Как вы и велели. Господин профессор, я же его не бил, неужто платить за такую дорогую штуку мне прийдется из своего кармана?
- Конечно! Но что случилось за это время? Перегрев?
- Не должно бы. Жар был не сильный, как вы и велели. И два других термометра целы...
Байер почти сразу понял, что явилось причиной феномена, но опасаясь поверить удаче, еще долго задавал придирчивые вопросы, пока не успокоился окончательно.
- Ладно, - сказал он, вставая, - эти, - он указал на колбы с желтой жидкостью, - обработать обычным порядком, а это осторожно упарить, остаток собрать и принести мне. Кроме того, Франц, подготовьте еще три синтеза: аппараты и вещества, все как обычно. Но реакцию не начинайте, а позовите меня.
Байер прошел в кабинет, прикрыл дверь. Сердце учащенно стучало, его словно сдавил обруч. Он и не думал, что в сорок пять лет у него может схватить сердце. Но сегодня это можно понять. Там, за дверью, в соседней комнате, в круглой колбе термостойкого стекла синеет индиго. Первое индиго, полученное химическим путем.
Байеру вдруг стало страшно. А что если Франц разобьет сосуд или прольет раствор, индиго пропадет и получить его больше не удастся?
- Чушь! - громко произнес он и сел в кресло. - Если результат не повторяется, это не результат!
Некоторое время Байер сидел, глядя прямо перед собой в стену. Когда-то, прийдя сюда впервые, он написал на этой стене слова великого Либиха: "Мы верим, что завтра или послезавтра кто-нибудь отроет способ изготовления из каменноугольной смолы великолепной краски краппа, или благодетельного хинина, или морфия". Скоро двенадцать лет, как найден ализарин, крапп больше не нужен, марены никто не сажает. А сегодня у него в руках индиго. Какая удивительная, редкая случайность! Ведь термометр мог и не разбиться, и ртуть, ставшая катализатором, не попала бы в колбу. И все-таки, это была необходимая случайность. Всю жизнь, от того первого аптекарского порошка, он шел к этому дню. Даже его письма друзьям больше напоминали химические трактаты, а не дружеские послания; формул там было больше, чем обычных слов.
Так, лет двадцать назад он писал своему другу Жану Стасу, что собирается жениться, то почему-то главным в письме оказалось не описание достоинств милой Барбары, а сообщение о том, что ему удалось найти новый способ промышленного получения гидантоина. А на Барбаре он так и не женился - испугался, что семейная жизнь помешает работе. Как напоминание о той поре осталось название целого класса органических соединений, открытых им и названных в честь бывшей невесты барбитуратами. Наверное, тогда он был неправ. Это работа всегда мешала и мешает личной жизни. Сейчас он женат и имеет троих детей. Но видит он их куда реже, чем учеников, и думает о них меньше, чем об индиго...
Но почему так копается Франц?
Байер не выдержал и вернулся в зал. Колбы были уже сняты, а в гнезда над погашенными горелками вставлены новые. Франц на аптекарских весах отвешивал глюкозу.
- Вы понимаете, что не в ваших интересах рассказывать всем, что произошло сегодня ночью? - сказал ему Байер.
- Слушаю, господин профессор, - не оборачиваясь ответил Франц.
Начинали собираться сотрудники, в комнату вошел второй служитель.
- Людвиг, - позвал его Байер, - возьмите эти растворы и обработайте. Только когда будете перекресталлизовывать, сохраните маточники. Мне бы хотелось посмотреть, какие там примеси. И еще. Перейдите с этим в общий зал или в комнату к кому-нибудь из ассистентов. Скажите, что я прошу.