Высокие, во всю стену окна были задрапированы легкой, как дымка тканью, что абсолютно не мешало смотреть на Яннин. Между окон вился плющ, сильные ветки которого переплетались по верху окон и создавали неповторимый образ, казалось ты сидишь не на шумной улице, а на берегу моря, или в светлой роще.
Ко мне подсел мужчина, уже не молодой, судя по цвету волос – соли с перцем, и легкой, почти не заметной, сеточкой морщин возле глаз. Вежливо кивнув, спросил не помешает ли он и после моего кивка, занял свободное место. Одной посидеть в кофейне – это роскошь, все места были почти заняты, и я не видела причины отказаться от соседства, к тому же мужчина вел себя сдержано и воспитано. Может турист? Может местный, так же, как и я, решивший отдохнуть после рабочего дня.
Через некоторое время мы разговорились, я оказалась права, это был клерк, ну или офисный работник по – нашему, по привычному, я же представилась как цветочница, работающая у мадам Клосс и не стала уточнять, что это первый мой рабочий день. Говорила это, и сама радовалась, надо же, звучит так, что я здесь уже долгое время, работаю, живу, хожу по кофейням, никакой тревоги и стопорных ноток от неизвестности, которая чуть была не снесла меня с ног. Мужчина вежливо кивнул, и казалось потерял ко мне всякий интерес, но мне это было даже на руку, я продолжала наблюдать за происходящим.
В какой – то момент я почувствовала, как рядом кто – то вздрогнул, да так судорожно, что меня как будто током ударило от чужих эмоций. Быстро оглядевшись, не увидела ничего примечательного, и еще не успела отвести взгляд, как до меня дошло, что вздрагивает, да что – там, буквально вибрирует от страха, от надвигающейся опасности плющ, что увивал стены и окна. Плющ боится? За себя? За кого – то? Мое сердце пропустило удар. Я судорожно вздохнула, что не укрылось от моего соседа. На его внимательный взгляд, я ответила, казалось сущим бредом:
– Здесь становится опасно. Плющ буквально сотрясается от страха. Надо уходить.
С этими словами я положила на стол целый золотой, пусть без сдачи, но чутье подсказывало мне, что надо делать руки в ноги и бежать без оглядки. Не успела. Словно злющая оса, с раздраженным взвизгом мимо нас пролетела ледяная стрела. Ох ты, северный пушной зверек! Я даже охнуть не успела, как полетела другая. И снова к нашему столику – они нас что ли расстреливали?! Тут случилось сразу несколько событий. Мой сосед отразил другую стрелу, расколов ее небольшим кинжалом, не пойми, как оказавшимся в его руке у самого моего носа, так что меня обдало кучей ледяных колючих брызг. Я завизжала от страха и что есть силы выставила руки вперед, с криком, вызвавшим бы уважения у любого индейца с дикого запада. Но уважение вызвала бы лишь громкость на какую я оказалась – таки способна, но суть крика меня не красила:
– Помоги!!!
Что это было?! Призыв? Приказ? Мольба? Абсолютно нелогичное поведение, надо было бы закатываться под столик, делать рывок в сторону, в попытке скрыться, чтобы перестать быть мишенью для невидимого сумасшедшего стрелка. Что нам ОБЖ в школе не преподавали? Преподавали, еще как! Я же заверещала, требуя помощи. Но если бы в тот момент окружающие поняли, что о помощи я вопила, обращаясь к плющу, то диагноз бы мне поставили многие в этой кофейне.
Хотя, диагноз все – таки ставить придется, так как плющ – таки отозвался и бросился ко мне на помощь. Хлесткой, молниеносной плетью, стегая в миг сгустившийся воздух, плющ слетев со стен, с окон, под крики испуганных, ошалелых посетителей, ринулся в том же направлении от куда летели стрелы, одновременно с этим опутывая наш столик в непроницаемый кокон, раз, другой и поймавший – таки своими ветвями ледяную смерть. О! это надо было видеть! Я так и держала вытянутые руки, всей силой направляя их в сторону опасности, которую чувствовала всем нутром.
Минута, другая, и моих рук касается теплая рука.
– Всё, их поймали, успокойтесь лари. Опасности больше нет.
Я медленно перевела взгляд с руки на лицо говорившего, и признала соседа по столику. Мы оказались вдвоем в плотном коконе, что за считанные мгновения сплел плющ, оберегая меня, за компанию и его.
Кивнув ему, я очень осторожно, словно опасаясь резких движений сделала попытку опустить руки. Уф. Тяжелые, словно налитые свинцом, не родные, в то время, как ноги совсем ватные, а мозг, похоже опять воспаряет, хотя тело буквально бьёт от дрожи. Мой сосед заметил моё состояние и помог усесться обратно за стол, и налив из своего кофейника кофе в мою пустую чашку озвучил в приказном порядке: