А сейчас в Геспервайде призыв стал если не легендой, то, словно аномалией, мутацией, к коей способны не многие. И из курса лекций в Академиях, что в военных, что обычных не убирают, так сказать в память, из уважения, но читается он понятное дело чисто теоретически и все больше история, история. Хотя может, есть такая мысль, что, кто его знает, может раз и проснется в ком-нибудь эта способность, глядишь, еще на одного призывника в Геспервайда будет больше.
И последнее, самое важное в нашем случае, как уже и упоминал Трейд, что в процессе овладения призывом можно пробудить эту способность у рядом стоящих. Не совсем стоящих, конечно, но, если кто – то рядом с тобою ищет, прилагает усилия, стремиться к пробуждению этой способности, то, идущая от тебя волна призыва может коснуться и твоего напарника. Задеть рикошетом, мазнуть, если хотите, но, если уловить ее в этот момент, то искорка призыва поселится в тебе. А это уже не мало…Хотя все это с оговоркой – может, но не обязана.
Вот это вообще заинтриговало. Честное слово! Звучит так, будто призыв – это что – то осязаемое, личность, одним словом, со своим желанием, настроем, мотивацией. Не захочет – и не пробудишься для нее. Ну, не понравишься ей и точка. А вот, если скажем, попросить? Так от души, от чистого сердца? Не для корысти, на благо… Прислушается? Надо будет на заметку взять, да и попросить для кого – то из парней… а что, по-моему, неплохая мысль.
А ведь чудны иномирные просторы! Почему именно меня послушался меч? Ну, почему? И не абы кабы какой, я же чувствую, хотя Император только предполагает, да сам не верит… И теперь будет служить верой и правдой долгие годы, не оспаривая, не давая оценку моим действиям. Ведь, и вправду направил же он свое острие на чистокровного представителя знати. В два счета направил, без единого колебания уложил на лопатки.
И когда наступило время практического занятия, я спросила у Олдри, который стоял ближе всех и сосредоточенно смотрел на свою ладонь, то сжимая, то разжимая ее:
– Что тебе хочется призвать больше всего?
Мда, рыжие всегда краснеют очень быстро, да по поводу и без. Так и Олдри, метнув в мою сторону острый взгляд, тут же стушевался, когда его уши в раз вспыхнули.
– Так каким же? – переспросила я, делая вид, что не замечаю пунцовой окраски графа.
– Хотелось бы тоже меч, но это не под силу, я понимаю. Хотя бы какой-нибудь клинок.
Мда, контрастно, однако. Давеча именно Олдри предлагал мне в арсенале выбрать что – то из оружия или пойти на попятной. Но, как говорится, кто старое помянет…
Смотря на графа, я попыталась уйти в себя и оттуда, изнутри сосредоточится и воззвать. К чему? К кому? Не знаю… Но делала я это с чувством, самозабвенно и настойчиво, словно шаря в глухой ночи выключатель на стене – он просто должен, нет, обязан там быть! Это не обсуждается! Где ж ему еще находится?! Пожалуйста, прошу тебя, не для себя, для друга. Друга? Ну да, в будущем он будет хорошим другом, обиды прощены, я ему желаю только добра. Пожалуйста… мне очень хочется ему помочь…Жало в моей руке заметно нагрелся, краем сознания я чувствовала его покалывание в моей ладони, но оно было не настороженное и не взволнованное, он не боялся за меня, а скорее я его заинтриговала. Что ж, это подбодрило, если, что Жало ведь друг, а друг в беде не бросит…
По всей видимости, спустя время, одно у меня получилось очень хорошо, а именно уйти в себя. Я уже не слышала, как стих наш преподаватель, как замерли, боясь пошевелиться Треволл и Ролманд. Чернильная мгла, вязкая, густая и словно живая, плотно клубившаяся вокруг меня, не пугала, да и осознавала я ее, словно боковым зрением, вскользь. Еще я почувствовала чье – то присутствие, именно почувствовала, так как взгляд был буквально прикован к глазам Олдри, и я отчетливо понимала, что нельзя упускать их из виду. А меня, тем временем, рассматривали, оценивали, словно изучали, взвешивали на весах. Вскользь мелькнул интерес – найдут меня слишком легкой или отыщут что – то весомое? Не для себя – для друга! Я хочу помочь другу! Он сам не сможет. Пожалуйста! В лицо подул теплый ветерок, запутался в волосах, и словно погладил по щеке… нежно – нежно.
И все же перед мной были лишь прозрачно – зеленые в мелкую карюю крапинку глаза Олдри – они и послужили мне тем якорем, за который я потянулась, нащупав что – то весомое, тяжелое, холодное, что я буквально с натугой потянула за все нити души уж незнамо откуда. Не для себя, для друга…
В ушах нарастал гул, мне хотелось закрыть глаза, но каким – то чутьём я понимала, что этого нельзя ни в коем случае делать. Потеряю взгляд Олдри и будет крайне тяжело найти обратно дорогу… Что – то горячее потекло из моего носа. Фу… Ну, лишь бы не сопли, позорище то какое будет. Глупая, какая же я глупая… кровь капала на чистую рубаху, растекаясь алыми пятнами – эстетики хоть отбавляй! Олдри позвал меня по имени, испугавшись, побелев как полотно: