– Ани, – начал с налета Трейд. – Не время для этих слов, я все понимаю, но все же я вас сейчас отругаю.
Упс! Веселое начало! Хотя уж лучше так, чем держать прежнюю ноту.
– Пообещайте, что вы никогда, слышите меня, никогда больше не рискнете собой без должного повода и не предупредив кого – то из старших. То, что произошло сегодня не вписывается ни в какие рамки! У Олдри Секира Чёрных Гор, только вдумайтесь! Вы куда за ней полезли?! Ани, я вас спрашиваю?! Куда?! В горы?! К драконам?!!! О чём вы только думали? Судя по тому, что у Олдри секира Черных Гор, драконы подошли к вашей душе вплотную и вручили её вам собственноручно! Хотя какие руки, Ани, у них же лапы! Лапы! А когти?! Вы в курсе, какие у них когти? Вам, что простого человеческого общения не хватает? Так давайте добавим эльфов что ли в группу, дворфов! А после вы были несколько часов в полной отключке, плюс существенная потеря крови. У вашего преподавателя до сих пор не могут остановить нервный тик, заикой ему лекари остаться не дадут, но, замечу, пережил он принеприятнейшие в своей жизни часы. Император бы с него три шкуры, а то и все снял, если с вами хоть что – то случилось бы.
– Я не специально, честное слово.
Я пролепетала то, что и положено в этом случае, а сама лихорадочно обдумывала слова о позаимствованной секире в Чёрных Горах да у кого! У драконов! Это они что ли меня рассматривали? А ветерок, тот, жаркий, что обдувал меня тогда – это что и не ветер совсем? Меня, что обнюхали? Драконы? Ойё! Меня обнюхали драконы! Вот ведь! А счет мне ненароком не предъявят? Или познакомятся не захотят лично, не дистанционно, так сказать?
Но тут меня неожиданно заслонил Треволл. Я с недоумением уставилась в его широкоплечую спину, что закрыла меня полностью от Трейда и недовольно сделала шаг в сторону, чтобы видеть моего начальника. Вот что – что, а прятаться за спинами однокурсников я не буду!
– Господин Трейд, – Треволл начал четко, и к моему облегчению без какого – то намека на былую презрительность и заносчивость, – Ани не знала абсолютно ничего о последствиях и не имела в мыслях навредить никому – либо, ни тем более себе. Ставлю вас в известность, что впредь моей обязанностью будет предупреждать подобные моменты и если на, то и будет надобность, то все будет происходить под контролем со стороны старших преподавателей и дежурных лекарей. Даю слово виконта Треволла, я беру лари Вайрес под свою опеку.
На всю эту тираду Трейд ответил легким прищуром и лишь через пару мгновений утвердительным кивком. Развернулся, и не проронив больше ни слова четким шагом удалился из больничного коридора. Ну тебе здрасьте. Ни привет, ни пока. Можно было и про здоровье дежурную фразу сказать. Типа, как себя, Ани, чувствуете? Может что – то надо? Обидно даже. Хотя мое возмущение прервал Ролманд, вполголоса выспрашивающий у Треволла в своем ли он уме. Я что – то опять не поняла, да? На мое зависшее во взгляде недоумение отозвался Олдри.
– Ани, ты не подумай, и Ролманд, и я, и Треволл все тебе признательны. Я так вообще границ пока не осознаю, есть ли они вообще. Ты для меня такое сделала! И я же понимаю, совершенно бескорыстно, да что там говорить, и повода для такой жертвенности не было, я не давал. Прости пожалуйста, правда, прости, как вспомню как вел себя с тобой в арсенале, как последний хам, аж тошнит, выворачивает. Но, пойми, брать под защиту не кровных родственников, к тому же незамужних лари не то, чтобы не принято, скорее это вызовет массу толков, пересуд. Треволл вроде бы это должен понимать.
И брошенный искоса взгляд на друга, с сомнениями, неуверенный, скажу, взгляд.
Все равно ничего толком не поняла. Может, я действительно, олень? Олдри благодарен, но оно и понятно, секира того стоит, вон какая увесистая, вся в рунах, светится чем – то зелененьким, внимательным, словно глаз у дракона подсматривает. Хотя Горы, из которых я её вытянула назвали Чёрными. С ней он быстро качком станет, помаши такой, быстро мускулы накачаешь. Но, что Треволл сказал такого, отчего аж непробиваемого Трейда ветром сдуло? Он же не кисейная барышня, чтобы от предполагаемых пересудов в осадок выпадать.
Мне, дремучей, объяснять так ничего и не стали, вместо этого, Треволл повернувшись ко мне, безапелляционно заявил: