Да, я так и поняла, что это от крови. Моей крови. Что же со мною не так?
Я была весьма признательно Трейду, когда тот подошел и, присев сначала на корточки передо мною, заглянув в глаза, удостоверяясь, что я в силах продолжать этот день дальше. Помог подняться, проводил к столу, на котором меня ждал внеплановый и весьма сытный завтрак. И когда только успел организовать?
– Ани, вам надо подкрепиться. Сил ушло немерено. Будем считать, что для вас этот урок закончен. А остальные потренируются друг с другом, благо теперь у каждого есть пара для боя.
Я посмотрела, и впрямь, дер Даони встал напротив Треволла, вернувшийся принц напротив Ролманда, а дер Диаш напротив Олдри с секирой, помогая себе хлесткими чуть сгустившимися потоками воздуха, которыми управлял словно плетью. Мда. Скучать ребята точно не будут. Дина же пускала стрелы, разворачиваясь к мишеням лишь на долю секунды.
– Вы составите мне компанию, господин Трейд? Как ни как мы с вами вместе пытались дать отпор в бою.
Мой начальник улыбнулся, легко, и словно, помолодев при этом:
– Ани, когда приглашаете к столу, этикет позволяет называть и по имени. Николас. Меня зовут Николас.
– Прошу вас, Николас, – в тон ему отозвалась я, – составьте мне компанию. Неуютно есть одной.
Мой начальник сел напротив меня за широким столом. Выскобленные, вышарканные добела доски стола уже давно потерли свой аромат, да и жизнь, я чувствовала покинула их давным–давно.
– Вы привыкли, чтобы за столом было многолюдно? У вас большая семья? – невзначай поинтересовался Трейд.
Большая семья? Моя память словно вырвала кусок из прошлой жизни – детдомовская столовая. Длинные, обшарпанные по краям, но безупречно чистые столы, словно они пытались своей чистотой прикрыть убожество приютской столовой. И мы, сироты, близко сидевшие друг с другом за этими самыми столами и быстро – быстро, словно украли съедавшие скудные обеды…
– Да, сколько себя помню за столом было всегда много народу, – сухо отозвалась я, наклонившись к горячей чашке травяного чая, не замечая внимательного прищура серых глаз.
– Я тоже с детства привык, чтобы за столом было много народу, но, иногда так хочется побыть одному.
– Это плохо? – отозвалась я.
Трейд пожал плечами, смотря прямо перед собой:
– Не умно, надо ценить, что вокруг тебя друзья, родные, да и попросту близкие по духу. Возможно, остаться одному – это значит потерять все это. Ани, вы совсем ничего не едите. Так не пойдет, после затраченной энергии, вам просто необходимо восполнить силы.
Что ж, и то правда. Да к тому же, когда я ем, я если не глух, то уж нем однозначно. Глядишь и не нужно будет откровенничать на темы моего прошлого. Я кожей чувствовала, что с Трейдом, с присущей ему наблюдательностью надо было быть весьма осторожной в словах.
Я с большим аппетитом поглощала мясные бутерброды, и, сидя спиною, не замечала, как скользят по мне брошенные вскользь взгляды то одного, то другого однокурсника. Трейд же, Николас Трейд не подавал и виду, рассказывая мне интересные истории, которые происходили с владеющими призывом, которые я с неподдельным интересом слушала. Мне действительно было и интересно, и к тому же приятна забота моего начальника. Я осознавала это как сливки, что видны наверху, а вот глубже было удивительное состояние покоя, я чувствовала себя словно вернувшийся после ночной бури рыбак у родного дома – тихо и уютно. Словно я наконец оказалась дома, в своей стихии, хотя если принять во внимание, что мой дом теоретически должен быть в другом миру, то это как минимум повод потерять и покой, и мир.
Когда мы, хотя что уж там, по большей части ела и слушала я, смели весь приготовленный завтрак, Трейд встал, и из его взгляда словно утекла та непринужденность, с которой я только и начала осваиваться в его присутствии. Взгляд чуть прищуренных глаз стал цепким, острым. От такого взгляда не ускользает и движение мысли, только и успела подумать я. И та тишина, в которой я нежилась буквально минуту назад, словно в лучах весеннего солнышка рассыпалась как битое стекло неожиданно, резко всего лишь от одной произнесенной фразы: