Я продолжаю медленно двигаться по залу, минуя гостей, с которыми вежливо раскланиваюсь в выверенных друзьями поклонах, что – то отвечаю одногруппникам, когда прохожу мимо кого – то из них, надеюсь, что в тему, а не невпопад.
Но вот я ощутила неприятный колкий холодок, и развернувшись в этом направлении делаю шаг, другой, третий. Где – то в стороне от всех, на другом конце зала словно чернильное пятно пульсируя, в такт черному сердцу, разливается через край ненависть, разбрызгивая, словно плюясь, давясь ею смертельно ядовитые брызги. А веет то как оттуда – словно могильным холодом. Это же уже мертвая душа. В ней нет ни чего живого. Страшно, ведь и воззвать будет не к чему. Такой проигрывать нельзя. О пощаде и милости ей точно ничего не известно.
Она, ненависть, пока что не направлена на меня, её вектор в другом направлении. В каком? Я даже не сомневаюсь, что стрелка этого вектора направлена на моих родителей. Так значит, вот где мой враг. Что ж, пойдем и посмотрим ему в глаза. Краем глаза я замечаю Рейдера наверху у стены, увитой цветами. Вижу, как он счастлив меня видеть, но предпочитает оставаться в тени. Что ж, он мудрее меня, значит так будет лучше. Не нужно открывать противнику всех карт. Этот козырь я приберегу до последнего.
– Ани! Я уже думал вы не придете! Мы ведь вас обыскались. А Рей молчит как враг на дознании.
Николас. Мой начальник и опекун вот уже четырнадцать долгих лет. Спасший меня тогда на дереве, для которого я скорее родная младшая сестра. Ник! Как же рада я тебя увидеть после стольких лет! Как непередаваемо чудесно иметь такого брата! Как же я по нему соскучилась!
– Ник! Как я рада тебя видеть!
Слова вылетели из моих уст, прежде чем я смогла обдумать на два шага вперед, оправданием могло послужить лишь то, что я была безумно рада видеть Николаса Трейда после того, как вспомнила кем он являлся для меня все эти долгие годы.
Глаза, холодная сталь которых широко распахнута, так что зелень прожилок словно подступила наружу, близко-близко. Взгляд вмиг сузившихся глаз словно ныряет в мои, ища подтверждение своим догадкам.
– Ани, знаешь, Ником меня звала только одна живая душа в этом мире.
Глухо, одними губами ответили мне.
– Я знаю. Я помню. Сейчас я уже всё помню, Ник.
– Яннин? Янночка…
– Тише, тише, Николас Трейд. Ни ты, ни я сейчас никому не скажем и полслова.
– Но твой отец? Мать? Яннин, почему?
– Я не хочу закончить свой путь столь рано, Ник. Пусть у меня останется хоть один козырь. Враг не знает меня, но и я пока не знаю его. Не надо давать ему форы.
– Императорский вальс!
Зычно покрывая всеобщий гомон неожиданно для нас объявил распорядитель бала.
Пары расступились, и я увидела мою маму и папу стоящих друг на против друга, перед Императорским троном, готовые открыть бал. Взгляд. Только взгляд. Все что я могу сейчас себе позволить. Да и то украдкой, спрятавшись у плеча Ника.
– Яннин, окажите честь танцевать с вами первый танец.
– С радостью, Ник.
Я оглянулась в сторону черноты, но пойти туда сейчас не предоставлялось возможным. Что ж, подождем, знать, что мы в одном месте уже хорошо, не нужно будет искать за тридевять земель. Но, то, что найду я уже знала наверняка. А стянуть с врага, со злейшего врага покрывала тайны, обнажить, открыть пусть пока и для себя его сущность уже половина дела. Пусть не победа, но знание над кем надо одержать. Это уже не мало.