Выбрать главу

В какой – то момент я оглянулась и увидела родителей с бокалами в руках. Холод беспощадный, сиротский, равнодушный буквально стеганул меня наотмашь по щеке. Я что было силы ухватилась за рукав Николаса. В бокалах была смерть. Яд. Та же шипучка с терромой, но несколько капель в одном и в другом бокале пронизывали, прошивали как пули, несущие смерть мельчайшие ядовитые брызги. Шипящие струи терромы, поднимающие к верху, перемешивающие содержимое бокала только на руку яду, упрощая ему задачу.

– Быстро, к ним. Да в темпе вальса, Ник. На раз, два, три. У них яд в бокалах!

Видя, как побелел Ник, проследив за моим взглядом, я взмолилась:

– Улыбайся, Ник, улыбайся! Никто не должен ничего заподозрить. Я не дам им умереть!

Мы подлетели в танце близко – близко, кружа и безудержно смеясь над только нам ведомой шуткой. Императорская чета, рядом сестра Его Величества, Лилиан, она тоже делает знак официанту, разносящему бокалы, чтобы поднесли и ей. С десяток мужчин, о чем –то переговариваются между собою беззаботно улыбаясь, но при этом улыбка не отражается в глазах. Как же страшно! Пострашней волчьего оскала. И ненависть! Поглотившая все вокруг и уже невозможно отследить от кого из них она исходит. Чернильная мгла разлилась, заполняя собой все пространство, безудержно, яро кружа мрачными вихрями вокруг моих родителей, обвивая, словно стягивая их собою в плотный, душный кокон.

Мы привлекли внимание, что ж, ожидаемо, думаю такого Николаса Трейда никто в этом зале отродясь не видел. Он сиял, что – то говоря мне одними губами, не сводя с меня взгляда, вызывая во мне безудержный, искрящийся смех. Ну откуда им было знать, что он шептал слова надежды и ободрения: «Яннока, мы не отдадим их смерти! У нас все получится! Мы успеем! Ты, я, Жало – мы стоим целого батальона». Это он еще о Рее правду не знает! Какой батальон – армия! Но лишь бы успеть, иначе все будет напрасно, и я не хочу быть сиротою!

Я неловко шатнулась в сторону, и взмахиваю руками, от чего Императрица вздрагивает, и роняет бокал, тот вдребезги рассыпается на мелкое хрустальное крошево у наших ног. Один ноль. Его Величество помогает удержаться жене, а Николас, вот ведь умничка, рассыпается в изысканных придворных извинениях, и забирает мешающий бокал у Элерика, пока тот подходит к жене. Передавая его стоящему мужчине, но делает это не глядя, ведь вся забота извиниться перед самим Императором, и второй бокал, падает следом, дел то отпустить хрустальную ножку чуть раньше.

– Ваше Величество, прошу простить меня покорно. Я сегодня так неловок.

– Да уж, Николас, неловкость, последнее, что за тобою водилось. Удивил.

– Ани, как вам посещение Имперской оранжереи? Говорят, вас долго не было – задала вопрос Императрица.

Я взглянула в мамины глаза и вежливо поклонилась – это все, что я могла себе сейчас позволить.

– Благодарю, Ваше Величество, очень познавательно. Я бы хотела, если будет такая возможность отпрашиваться и в будущем на день, по возможности с вечера. Ночные цветы непередаваемо интересны, и более разговорчивы, чем днем, я провела незабываемые часы в общении с ними.

– Ани Вайрес? Так кажется вас зовут? Мой брат описывал вас как очень талантливого боевого стихийника земли и призывника.

– Моё почтение, Ваше сиятельство.

– Зовите меня просто Лилиан, никогда не могла терпеть эти сиятельства. Мне кажется настолько интересным понимать язык цветов. Такая редкость, такой дар, заслуживающий пристального внимания и изучения. Вам надо холить его, взращивать, больше тренировать, работать над собою.

Я лишь молча присела в глубоком почтительном реверансе перед своей тётей. Риторическое замечание. Ответа, я так понимаю, от меня и не ожидали. Надо же, у меня есть тётя… Но и она в черноте. Что же это? Ее опутала та же ненависть, что и моих родителей? Она тоже мишень моего врага?

– Ани, мне бы хотелось посмотреть, как это действует на практике. Жан, поднеси цветы. Хочу послушать, что скажет о них стихийник, и что они скажут нам.