ли постираться и высохнуть, дело за малым, хозяйка их погладит и можно выдвигаться на встречу с Нанной. Стрелка часов показывала семь тридцать, когда в дверь раздался протяжный звонок, ознаменовывая начало той гротескной хрени, которая займет почетное место в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Но это чуть позже, а тем временем, лицо женщины изменилось, она подбежала к входной двери и заглянула в глазок. Вновь впала в ступор, уставилась на меня, я растерялся от столь странной реакции. Далее она громко произнесла: «Сейчас, дорогой, ключи потеряла, одну секунду», подбежав ко мне, схватила под руку и в настойчивой форме потащила в комнату, попутно захватывая все мои вещи. - Слушай, Квин, это мой спутник, сегодня, он раньше обычного, не знаю, почему... он немного ревнивый, я боюсь, он все неправильно поймет... - Поймет что? - продолжая прибывать в легком шоке, я вновь активировал свой особенный талант. - Все что угодно, - опасливым шепотом продолжала Стелла и открыв створку шкафа, впихнула меня внутрь, как в тех глупых анекдотах про мужа и любовника, - умоляю, Квин, посиди тихо минут пять, я его отвлеку и выведу тебя, хорошо? - не дождавшись ответа с моей стороны, закрыла дверцу погрузив меня во мрак. Послышался хлопок комнатной двери. Таким дураком я еще никогда себя не чувствовал, присутствовало ощущение, что я действительно в чем-то виновен, бред, не иначе. Что же за спутник у неё такой, неуравновешенный психопат готовый оторвать голову любому кто только приблизится к его любимой? И тут меня прошиб озноб, засосало под ложечкой, а ноги налились свинцом. А что, если он действительно ревнивый отморозок, найдет меня тут и отмудохает как следует за просто так, вот это представление будет, лучше уж в грязных шмотках встретится с Нанной, чем со сломанными ребрами и черепом. Было дело, дрался в школе, кровинушку из носа не раз пускали, но взрослого мужика-ветерана я навряд ли одолею, это факт. И все-таки, почему я, добропорядочный студент-альтруист, прячусь в шкафу как крыса, словно действительно сотворил что-то отвратительное. Анекдот, твою мать! Тем не менее, идти объясняться с её спутником я не хотел, точнее, просто боялся, не даром же она запихнула меня в этот душный и тесный шкаф, от греха подальше. Не знаю, сколько я проторчал в этой коробке, но вскоре услышал звук отворившейся двери. Сердце сжалось. Спустя мгновение раскрылись двери шкафа, взорвав во мне бомбу адреналина, но вместо ревнивого душегуба передо мной возникла обеспокоенная Стелла, по её испуганному лицу понял, что она испытывает те же чувства, что и я, только умноженные, как минимум на пять. Без предисловий, всунула постиранные вещи мне в руки и опасливо оглянувшись, произнесла: - Квин, мне так стыдно, прости меня, переодевайся быстрее, я тебя выведу. Что ни говори, даже в армии я так быстро не одевался, прямо дешевый шпионский сериал, только вместо своих и врагов - я и разгневанный любовник, а Стелла - агент сопротивления, отважно спасающая горе-разведчика. Надо будет эту байку бате рассказать, ох уж он посмеется, сам же в разведке отвоевал. Тем временем кровь в висках стучала, как сотни молоточков по наковальне, полностью одевшись я неуверенно кивнул, а женщина, заглянув в коридор через приоткрытую дверь, поманила меня рукой, приложив палец к губам. Вести себя тихо в моих же интересах. Тихо пробираясь через темный коридор к выходу, я представил, как откроется сейчас кухонная дверь, появится здоровенный лоб, схватит меня за горло и начнет душить. Стелла будет на него кидаться, кричать, мол «не надо, ты все не правильно понял!», а он отпихнет её со словами: «Потаскуха! На молодняк потянуло!» и размозжит мне котелок, обычному добродушному светловолосому студентику за совершенное добро, тогда уж точно смогу ответить на вопрос - «легко ли умирать молодым». Кому расскажи этот бред - не поверят, правильно батя говорил: « Не делай добра, не получишь и зла». Жизненный урок, который станет последним в жизни, если он надумает сгонять в туалет или достать из куртки бумажник. С другой стороны, я хотел бы сейчас плюнуть на все это, зайти на кухню и как честный человек, поздороваться с ним, за мной правда же, я ни в чем не виноват, за что ему меня калечить! Ком подскочил к горлу. За дверью слышался лязг ложки о тарелку приправленный громкими дебатами двух политиканов доносившихся из телевизора. И вот, женщина, тихо довела меня до двери, нервно улыбнувшись, поблагодарила и извинилась за этот спектакль, но какой получился бы рассказ, если бы я тогда так просто покинул квартиру... В кармане куртки, на все помещение зазвонил телефон. С чувством юмора у меня всегда не лады были, на звонок от девушки я поставил классную песню про Гей-кафе, так вот, сейчас звонила именно она. С горящими от стыда щеками я замер прямо около входа, ровно, как и Стелла. Это был конец. Да, тогда нужно было бежать, не оглядываясь, но я встал как вкопанный, не в силах даже пошевелиться. Дверь кухни медленно раскрылась и суровый мужской голос, в котором читалось веселье, произнес: - Стели, что это ты там за похабщину слушаешь? В дверях возник здоровый мужик, в черных брюках и белой расстегнутой у горла сорочке. Наши взгляды встретились, и я застыл от ужаса. Все это походило на глупый кошмарный сон. - Эй, ты что тут делаешь? - с вызовом воскликнул мужчина. - А ты что тут делаешь, батя?! Повисла гробовая тишина, ошарашены были все, Стелла в особенности. На втором плане политиканы продолжали спорить о трагически погибшем недавно в Арании корреспонденте, а мы втроем обменивались очумелыми взглядами. Не сказать, что мир внутри меня рухнул, в таких случаях обычно устраивают истерики, проклинают всё и вся, кидаются обвинениями, но во мне тогда этого не возникло, стало жутко обидно за мать и за...да, за Стеллу. Я не почувствовал к ней ненависти или обиды. По её лицу стало понятно, что она ни о чем и не догадывалась, сама прибывала в глубоком шоке и опасения я её понял. Наш батя сыскал славу страшного собственника, в кафе или в театре, если кто-нибудь просто приближался ко мне или матери, он напрягался как пружина, готовая разогнуться прямо в челюсть подозреваемому, было пару случаев, когда все заканчивалось именно так, как я сам об этот не догадался... - Ты что, щенок, следишь за мной, как ты тут вообще оказался? - с холодом в голосе спросил отец. - Много чести. Она тебе все объяснит, - я небрежно кивнул в сторону женщины, а дальше развернулся и покинул квартиру, не сказав более ни слова. Мне понадобилось очень много сил, чтобы дойти до выхода из подъезда, никто за мной не кинулся, не кричал и не умолял. В голове я пытался сложить мозаику всего этого, тщетно, детальки, как песок сквозь пальцы, ускользали в небытие. Я уже и не помню, как дошел до метро, почему то в руках у меня оказалась бутылка водки, от которой всегда наизнанку выворачивало. Помню обеспокоенную Нанну, встретившую меня и помню слёзы, свои слезы катившиеся по щекам. В тот вечер мы не пошли в кино, а сели на лавочке в сквере, она меня обняла и так, молча, мы провели романтический вечер. Она не донимала вопросами, просто молча, сидела рядом, а я был ей благодарен за это. Не знай я Стеллу, возненавидел бы, думая, что мерзкая стерва-разлучница, рушившая нашу семью. Но видит Создатель, мне показалось, что за несколько часов я узнал её лучше, чем многих людей, разгадывая тех годами. «Рассказать матушке?»- пронеслось в голове. Нет, это не мое право, но если так сложилось, он должен выбрать... вот значит в чем причина его счастливости, на работе, мать твою, все удается, перерабатывает... С другой стороны, будь я на его месте...нет, не знаю как бы поступил, не знаю, я ничего не знаю. Следующую неделю прожил у девушки, предупредил маму, что я в порядке и не стоит переживать. Все встало на круги своя: учеба, дом, дом учеба. Но из головы не выходил тот день, словно он изменил меня, убил в душе пацана. Отец не звонил, я ему тоже. В воскресенье вернулся домой, к родителям, мать обрадовалась, приготовила нам с батей на ужин запеченную пшенную кашу и словно не замечала тусклые и холодные маски на наших лицах или не хотела замечать. В понедельник утром, мы всей семьёй на завтрак собрались за столом, мама разложила по тарелкам желтые куски омлета, отец молча наливал бодрящий темный напиток в кофе-машинке. Он уходил позже на работу, чем матушка, последним квартиру запирал я. Улыбнувшись, жена поцеловала мужа а мать сына, поправила на голове синий берет и покинула дом, оставив нас с отцом наедине. Батя сидел, облокотив локти на стол, потягивая кофе и сверля меня взглядом. Где-то в глубине темно-серых глаз я уловил нотки страха, странно, ни разу не видел отца в страхе, мне всегда казалось, он просто не знает значение этого слова. - Скажешь матери? - коротко спросил он. - Я - нет, а ты - да, если, конечно, в тебе осталась капля чести. - Следи за языком, щенок! - гаркнул отец. А я спокойным голосом, сделав глоток чая, продолжил: - По-твоему, человек живущий на две семьи и изменяющей жене может считаться человеком чести, мужиком? Отец перевалился через стол, чтобы хорошенько мне вдарить за такие слова, но я не дрогнул, даже не зажмурился, продолжая смотреть ему в глаза, прямо перед лицом кулак остановился. Вернувшись на место, тяжело дыша, отчаянно произнес: - Ты