не лады были, на звонок от девушки я поставил классную песню про Гей-кафе, так вот, сейчас звонила именно она. С горящими от стыда щеками я замер прямо около входа, ровно, как и Стелла. Это был конец. Да, тогда нужно было бежать, не оглядываясь, но я встал как вкопанный, не в силах даже пошевелиться. Дверь кухни медленно раскрылась и суровый мужской голос, в котором читалось веселье, произнес: - Стели, что это ты там за похабщину слушаешь? В дверях возник здоровый мужик, в черных брюках и белой расстегнутой у горла сорочке. Наши взгляды встретились, и я застыл от ужаса. Все это походило на глупый кошмарный сон. - Эй, ты что тут делаешь? - с вызовом воскликнул мужчина. - А ты что тут делаешь, батя?! Повисла гробовая тишина, ошарашены были все, Стелла в особенности. На втором плане политиканы продолжали спорить о трагически погибшем недавно в Арании корреспонденте, а мы втроем обменивались очумелыми взглядами. Не сказать, что мир внутри меня рухнул, в таких случаях обычно устраивают истерики, проклинают всё и вся, кидаются обвинениями, но во мне тогда этого не возникло, стало жутко обидно за мать и за...да, за Стеллу. Я не почувствовал к ней ненависти или обиды. По её лицу стало понятно, что она ни о чем и не догадывалась, сама прибывала в глубоком шоке и опасения я её понял. Наш батя сыскал славу страшного собственника, в кафе или в театре, если кто-нибудь просто приближался ко мне или матери, он напрягался как пружина, готовая разогнуться прямо в челюсть подозреваемому, было пару случаев, когда все заканчивалось именно так, как я сам об этот не догадался... - Ты что, щенок, следишь за мной, как ты тут вообще оказался? - с холодом в голосе спросил отец. - Много чести. Она тебе все объяснит, - я небрежно кивнул в сторону женщины, а дальше развернулся и покинул квартиру, не сказав более ни слова. Мне понадобилось очень много сил, чтобы дойти до выхода из подъезда, никто за мной не кинулся, не кричал и не умолял. В голове я пытался сложить мозаику всего этого, тщетно, детальки, как песок сквозь пальцы, ускользали в небытие. Я уже и не помню, как дошел до метро, почему то в руках у меня оказалась бутылка водки, от которой всегда наизнанку выворачивало. Помню обеспокоенную Нанну, встретившую меня и помню слёзы, свои слезы катившиеся по щекам. В тот вечер мы не пошли в кино, а сели на лавочке в сквере, она меня обняла и так, молча, мы провели романтический вечер. Она не донимала вопросами, просто молча, сидела рядом, а я был ей благодарен за это. Не знай я Стеллу, возненавидел бы, думая, что мерзкая стерва-разлучница, рушившая нашу семью. Но видит Создатель, мне показалось, что за несколько часов я узнал её лучше, чем многих людей, разгадывая тех годами. «Рассказать матушке?»- пронеслось в голове. Нет, это не мое право, но если так сложилось, он должен выбрать... вот значит в чем причина его счастливости, на работе, мать твою, все удается, перерабатывает... С другой стороны, будь я на его месте...нет, не знаю как бы поступил, не знаю, я ничего не знаю. Следующую неделю прожил у девушки, предупредил маму, что я в порядке и не стоит переживать. Все встало на круги своя: учеба, дом, дом учеба. Но из головы не выходил тот день, словно он изменил меня, убил в душе пацана. Отец не звонил, я ему тоже. В воскресенье вернулся домой, к родителям, мать обрадовалась, приготовила нам с батей на ужин запеченную пшенную кашу и словно не замечала тусклые и холодные маски на наших лицах или не хотела замечать. В понедельник утром, мы всей семьёй на завтрак собрались за столом, мама разложила по тарелкам желтые куски омлета, отец молча наливал бодрящий темный напиток в кофе-машинке. Он уходил позже на работу, чем матушка, последним квартиру запирал я. Улыбнувшись, жена поцеловала мужа а мать сына, поправила на голове синий берет и покинула дом, оставив нас с отцом наедине. Батя сидел, облокотив локти на стол, потягивая кофе и сверля меня взглядом. Где-то в глубине темно-серых глаз я уловил нотки страха, странно, ни разу не видел отца в страхе, мне всегда казалось, он просто не знает значение этого слова. - Скажешь матери? - коротко спросил он. - Я - нет, а ты - да, если, конечно, в тебе осталась капля чести. - Следи за языком, щенок! - гаркнул отец. А я спокойным голосом, сделав глоток чая, продолжил: - По-твоему, человек живущий на две семьи и изменяющей жене может считаться человеком чести, мужиком? Отец перевалился через стол, чтобы хорошенько мне вдарить за такие слова, но я не дрогнул, даже не зажмурился, продолжая смотреть ему в глаза, прямо перед лицом кулак остановился. Вернувшись на место, тяжело дыша, отчаянно произнес: - Ты слишком маленький и глупый, чтобы все это понять. - С кое-чем нам повезло в этой жизни, батя, со вторыми половинками. Мне кажется, я с Нанной проживу до конца своих дней, я её так люблю, она понимает меня с полуслова, с ней я счастлив. Если ты со Стеллой счастлив также, я пойму, она хорошая женщина, бывает так, что разлюбил и все, я тебя не осуждаю, но найди мужество расставить все точки над «и». Ты же войну прошел, неужели это так сложно...не сможешь ты, смогу я. - Слова мужчины, - холодно кивнул головой отец, встал из-за стола и покинул кухню, а я еле мог успокоить трясущиеся руки. Это утро первого рабочего дня изменило меня и отца. Он не смог остаться с нами, выбрав Стеллу. Уверен, данное решение далось ему с трудом, тем не менее, он нашел в себе силы расставить все точки над «и». Понял ли я его - определенно да, смог ли принять это решение - нет. В глубине души я надеялся, что батя не станет рушить семью, разбивать сердце матери, что Стелла окажется лишь временной слабостью и все встанет на круги своя. Но во мне кипела обида за его ложь. Я принял сторону матушки, которая больше не захотела знать своего мужа. Она разорвала с ним все отношения, ровно, как и я. Я всегда думал, что мужчиной становишься, когда познаешь женщину. Это не так, после первой близости с Нанной я не стал чувствовать себя как-то по-иному в плане мировоззрения. Может, если ты отслужил в армии - ты мужик, сложившийся человек...тоже нет, я отслужил и взгляд на вещи не поменялся. Возраст? И тут промашка, оказывается, можно быть сорокалетним пацаном. Мне кажется, батя в тот день почувствовал себя именно таким. Быть мужчиной - это способность принимать тяжелые решения, какими бы судьбоносными те не были, не прятаться от них, а со всей готовностью брать ответственность, что и сделал в тот день мой отец. Много лет спустя, когда уже сам стал главой семьи, в моей квартире раздался телефонный звонок, после которого я решил обернуться назад, посмотреть в прошлое. Мой старик не был самым лучшим отцом на планете, но и худшим его не назовешь, благодаря ему, я получил КМСа по плаванию, научился водить машину, жить по совести и держать данное слово. Он вкладывал в меня правильные мысли и принципы, сделал слишком много, чтобы один поступок все перечеркнул. Всему свое время и время осмысления настало слишком поздно. Поднявшись с супругой на шестой этаж, я позвонил в дверь, Нанночка схватила крепче мою руку. Спустя несколько минут раздался скрежет отпираемого замка, и перед нами предстала все та же светловолосая женщина, морщин на её прекрасном лице стало больше, но глаза святились прежней ясностью и добротой. Поздоровавшись, я спросил, где батя, а она лишь грустно улыбнулась и пригласила попить чаю, далее мы все вместе направились на северо-восток города. Войдя на обширную территорию, Стелла провела нас к скромному холмику из камней с гранитной плитой в изголовье. Как жаль, что действительно ценить людей мы начинаем лишь тогда, когда они покидают нас навсегда. Я мог сотни раз обижаться на своего старика, мог его ненавидеть, но знал: он со мной, он жив, он где-то там...а теперь он тут, Создатель, я даже не успел с ним попрощаться, я больше не увижу его, не смогу отмочить какую-нибудь дерзость, поругаться, его больше нет. Я его бросил, за всё, добро, что он сделал для меня, я просто его бросил... Положив руку на плиту, по щекам моим заструились слезы, я почувствовал, как две родные ладони, ладони Нанны и Стеллы легли мне на плечи, создатель, я их не брошу, не повторю ошибки! - Прости меня, батя... как же мне тебя не хватает...