– Нравится? Это только начало, мои безмозглые друзья. Самое интересное впереди, – медленно и зловеще прошептал Домиан, – здесь вам не поможет никто. С вашими собратьями расправились мои солдаты. Нереус и другие магические камни между реками Мизу и Рио теряют силу, в чём вы уже успели убедиться, никто не знает, где вы находитесь, так что – помощи ждать неоткуда. Единственный шанс спасти свои шкуры – это отдать камень. Так вы будете говорить? Зачем ты прятал мешок?
Позволив немного передохнуть хранителю, Домиан вновь приступил к истязаниям Николая. Шианец был уверен, что парни не просто так разделились, и именно последний из беглецов успел спрятать Нереус. После третьей волны мучительной боли Коля потерял сознание.
– Ваше счастье, что я не могу вас убить, – с искренним сожалением сказал Домиан Вадиму. – Завтра в город прибудет мой брат. Вас обоих доставят к нему и он заставит вас говорить своей волшебной сывороткой. Вы не сможете соврать, мы найдём камень, а потом… Потом вы уже будете нам не нужны. И я расправлюсь с вами. Вы будете умирать долго, мучительно и умолять, чтобы я быстрее лишил вас жизни, жалея лишь об одном – что однажды не послушали меня… Наслаждайтесь последними минутами жизни. До завтрашнего вечера у вас есть куча времени.
Очевидно, решив больше не рисковать здоровьем молодых пленников, Домиан вышел из комнаты, проследовал по коридору и скрылся за углом, приказав солдату не спускать глаз с повстанцев.
Потормошив Николая, Вадик привел друга в чувство. Они полусидели, полулежали, облокотившись спинами на стену и абсолютно не обращая внимания на исходивший от неё холод.
– Ты как? – После длительного молчания спросил хранитель.
– Нормально. Но не скажу, что бывало хуже, – грустно улыбнулся Коля, наконец, начиная ощущать до этого словно налитые свинцом конечности.
– Что делать будем?
– А что тут сделаешь? Думать надо.
– Как считаешь, про сыворотку он наврал?
– Наверное, нет. Иначе бы он нас сейчас не оставил. Мда, по ходу помощи нам действительно ждать неоткуда.
Вадим не ответил. Оба понимали всю серьёзность ситуации. Разговор как-то не клеился, тем более, не было гарантий, что их никто не слушает. Чтобы хоть как-то отвлечься, ребята начали болтать о совершенно посторонних вещах, но вновь и вновь возвращались к теме заточения. Они говорили о судьбе своих друзей, обсуждали самые разные варианты того, где могут быть остальные повстанцы, в том числе Игорь, внимательно обследовали камеру, поняв, что выбраться из неё можно только через единственную решетчатую дверь, боялись поверить в то, что действительно могут погибнуть, мысленно в голове прокручивали самые фантастические комбинации побега, невольно вспоминали дом и пытались всячески шутить.
– Эх, а кушать то охота! – Со всей искренностью и сожалением вздохнул Коля.
– Мда, не мешало бы, – согласился Вадик.
Словно услышав последние слова, к камере подошёл конвойный – молодой парень, примерно двадцати пяти лет, высокого роста, спортивного телосложения, одетый в малиновую форму особой гвардии императора. Не очень длинные тёмные волосы плавно переходили в аккуратно подстриженную короткую бороду. Без каких-либо эмоций солдат смерил заключённых пренебрежительным взглядом, быстро и умело открыл замок одной рукой, зашёл, удерживая во второй небольшой кувшин и миску.
– Вы и есть те новоиспечённые диверсанты из Аминты? – Ухмыльнулся надзиратель.
– Хочешь проверить? – С вызовом вскочил на ноги Вадик.
– Было бы что проверять, – насмешливо ответил парень. Быстро достав из рукава небольшой клочок бумаги, шианец изменился в лице и совершенно другим, твёрдым и уверенным голосом тихо произнёс:
– Ваши друзья знают и помнят о вас. Они сделают всё возможное. Ждите новостей.
В руке молодой солдат держал тот самый листок из блокнота Игоря с написанным латинским афоризмом. Прежде, чем ошарашенные неожиданностью ареонцы смогли что-то ответить, конвойный поставил на пол посуду и стремительно вышел, закрыв за собой решётку.
– Как Вас зовут? – Единственное, что успел спросить Николай.
– Перуз, – тихо ответил шианец и, не добавив ничего, удалился.
И Коля, и Вадик без труда узнали написанные подчерком Игоря слова: «Veni, vidi, vici». Первой их реакцией была безмерная радость, даже счастье от появившейся перед ними надежды на спасение. В такой момент наверняка любой бы человек сразу же преобразился. Но вскоре разум взял верх над эмоциями. Оба пришли к выводу, что это, вероятно, лишь очередная уловка Домиана, пытающегося всеми способами узнать про камень, а значит не стоило радоваться раньше времени. Терон вполне мог потерять этот листок или тоже быть схваченным, следовательно, наличие подобного клочка бумаги – очень громкий «звоночек», но не бесспорный аргумент. Хотя шианец сказал ждать новостей.