– А я не паникую, я откровенно боюсь. Боюсь за их жизни… И вообще… Я до сих пор не знаю… Чего мы не остались в Аминте?
– Вот ты как заговорил, – уже с серьёзным лицом промолвила Джия и, глядя прямо в глаза ареонца, беспощадно продолжила, – а пару дней назад ты другое вещал. Война, должны сделать, кто, если не мы, сделаем обязательно, пойдём до конца, понимаем опасность. А как эта опасность рядом прошла, так сразу домой к маме захотелось?
– Я этого не говорил! – С вызовом ответил Игорь.
– А какая разница? – Не останавливалась амонка. – Если не уверены, что правильно поступили, когда вообще остались, тогда грош цена всем вашим пафосным высказываниям! То же мне герои! А мы в вас поверили… Видно, зря…
– Не зря… – Растерянно перебил Игорь и потупился. – Я сейчас за ребят ничего не говорил. Да и сам не отказываюсь идти дальше и делать всё, что потребуется… Я не считаю, что мы совершили ошибку, оставшись… Просто… Наверное, это всё эмоции…
– Я думала, твой девиз, как сказал бы Агилар – frangas, nonflectes – сломишь, но не согнешь, а не frangitfortiacordadolor, что в переводе – горе и сильных духом сокрушает, – уже мягче произнесла амонка.
– Извини. Сейчас оправдания выглядят глупо, да и вообще неуместны. Но я действительно сорвался из-за нахлынувших эмоций, неизвестности и переживаний. Ни я, ни парни не остановимся и не свернём с дороги. Я не буду сейчас тебя в этом убеждать. Можешь просто либо поверить, либо нет. Извини, ещё раз.
Джия вновь внимательно посмотрела на Игоря. Похоже, её слова действительно задели его где-то внутри… Он говорил искренне и, скорее всего, не обманывал.
– Агилар знает, что делает, – положив руку на плечо ареонца промолвила амонка. – Не переживай, всё будет хорошо. Вот увидишь!
– Спасибо, – грустно улыбнулся Игорь. – Да, всё обязательно получится. Жаль только, что в критической ситуации взрослого парня поддерживает хрупкая девушка, а не наоборот. Но это будет мне уроком. Спасибо.
– Ну, не такая уж я и хрупкая, – примирительно улыбнулась Джия. – А эмоции… Это эмоции. Со всеми бывает!
* * *
Несмотря на то, что все легли почти под утро, Агилар встал довольно рано. Ему не давали покоя мысли о предстоящей акции. Позволив выспаться остальным, он проводил Хектора, очень долго разговаривал с Адиной, с которой практически не был знаком, дождался возвращения её мужа вместе с Бахадиром и, не без улыбки, внимательно рассмотрел Нереус, убедившись, что это действительно тот самый камень, так необходимый всем вокруг.
«Всё-таки молодцы парни, – подумал про ареонцев главный из повстанцев, – теперь не освободить их – будет преступлением по отношению к самому себе».
Познакомившись с Перузом, быстро перекусив и ещё раз выслушав весь план, так сказать, от первого лица, Бахадир надел шапку и пошёл осматривать город, точнее – казарму и те улицы, на которых сегодня ему предстояло действовать.
Общая картина практически не изменилась по сравнению с той,что видел Агилар. Тот же двор тюрьмы, кишащийшианцами, далее – те же строения, магазины, лавки, справа от дороги небольшая пивная с огромной кучей аккуратно сложенных бочек, которую ближе к вечеру должен будет разрушить Терон, частные домики с ещё не проснувшимися обитателями.
Целиком пройдя первую улицу, Бахадир дошёл до фонтана, расположенного в северной части города, в точности, как говорил Агилар, оборудовал незаметный маленький тайник, спрятал там Нереус и, почему-то постояв несколько секунд, отправился обратно.
Проходя мимо одного из неприметных одноэтажных домиков, повстанец чуть не оказался облитый помоями. Выйдя из калитки и убедившись, что рядом никого нет, толстая хозяйка неожиданно выплеснула грязную воду из таза, едва не задев невидимого ею прохожего.
«Чёртова баба!» – Мысленно выругался Бахадир, едва увернувшись от полетевших в него остатков от стирки.
Женщина внимательно осмотрелась и скрылась за забором. В закрывающейся калитке повстанец успел рассмотреть кусты локирий – редких цветов, очень любящих солнце. Невольно сразу вспомнилось детство. Простое детство, в котором ты вместе с мамой целый день сажал те самые локирии, потом всё лето ухаживая за ними, то самое беззаботное детство, когда мама ругала папу за высокие деревья, выращенные рядом с её цветами, не переносившими тень, то самое счастливое детство, где всё было хорошо. От нахлынувших мыслей и приятной ностальгии огромный, казалось бы – грубый и чёрствый, детина невольно заулыбался. Искренне, радостно, словно ребёнок…
«Чудесные цветы, – подумал про себя Бахадир, шагая дальше, – странно только, что хозяйка держит их под широким навесом, затемняющим практически весь двор. Хотя, может и не знает, как правильно ухаживать».