– Рискованно, – улыбнулся повстанец открывшему ему дверь Хектору.
– А чего рискованно? Здесь все с такими повозками, – спокойно ответил подпольщик.
Агилар прошёл в дом, кивнул Офелии и сразу перешёл к сути визита.
– Ареонцев везут по второй улице. Гуамин на позиции. Действуем в точности по запасному плану.
– Ого! – Воскликнул старый ауранец. – Это точно?
– Без сомнений. Выдвигайтесь!
Хектор и Офелия, быстро сев на телеги, слегка стеганули лошадей и погнали их торопливым шагом к условной точке рядом с улицей Надежды.
Выпив флакон оборотного зелья, которого за ночь Адина приготовила с огромным запасом, Агилар подождал несколько минут, пока по телу перестал бегать странный лёгкий холодок, и уже с лицом совершенно другого человека направился в сторону Гуамина, к месту основного развития событий.
Несмотря на всю серьёзность ситуации, важность перевозимых пленников и большое количество находящихся в засаде шианцев, город жил своей жизнью. По улицам, в том числе по пути следования обеих карет, туда-сюда бродили ауранцы, кое-где бегали дети, и периодически мелькали телеги с перевозимым в огромном количестве сеном, предназначенным для конюшен солдат императора.
Хектор и Офелия, погоняя лошадей немного активнее, чем планировалось, двигались к условленной отметке рядом с улицей Надежды. Им оставалось миновать несколько домов, как на пути следования неожиданно возник солдат особой гвардии. Это был довольно высокий, немного полноватый шианец, с большими щеками и крупным носом.
– Поворачивайте назад! Здесь проезд запрещён! – Громогласно пробасил верзила, перегородив собой дорогу.
– Мы везём сено для конюшен Его Величества. – Начал Хектор. – Мы регулярно…
– Меня это не интересует! – Перебил солдат. – Поворачивайте обратно!
Находясь в узком переулке, повстанцы с трудом могли бы развернуть обе телеги быстро. Требовалось время, которого просто напросто не было, так как карета с ареонцами, как сказал Агилар, уже находилась в пути.
– Да как же мы развернёмся? Сынок, пропусти, а? Нам здесь недалеко совсем… Как мы со старухой то? Итак еле доползли сюда… – Растерянно и виновато залепетал Хектор. – Пропусти. Всеми святыми тебя молю! Нет у нас уже столько сил, чтобы круги с таким грузом проделывать…
– Разворачивай! – Неотступно повторил охранник.
Подпольщик со всем своим обаянием и безграничной доброжелательностью продолжал упрашивать внезапно возникшего из неоткуда шианца, при этом, внимательно осматриваясь по сторонам. Пути назад не было. Через минуту Хектор однозначно попытался бы решить проблему силой. Поправив в рукаве палочку, Офелия медленно слезла с телеги и подошла к разговаривающим.
– Да что ты с ним споришь, дед? – Недовольно заворчала амонка. – Видишь лоб вымахал, а совесть в детстве оставил. Кормишь их, поишь… Сеном обеспечиваешь… Тоже мне защитники. Оставляй здесь обе телеги, и пошли! Я не молодуха, чтобы такой груз туда-сюда тягать! Оставляй! – Под конец злобно выпалила Офелия и внимательно посмотрела на шианца.
Не ожидавший такого поворота шианец молча смотрел на незнакомцев.
– Говорю тебе, бросай всё! Пусть посреди дороги стоит! – Продолжала натиск целительница. – Потом сам будет оправдываться, почему мы сено не довезли, и как оно здесь оказалось. Пускай, пускай. Хотя нет, телеги ещё разворуют. Сбрасывай поклажу! А пустые мы их уж как-нибудь развернём!
Почувствовав замешательство солдата, Офелия решительно взяла охапку сена из огромной, скрепленной верёвками кучи, и демонстративно бросила её посреди дороги. Хектор сделал вид, что пытается остановить разбушевавшуюся супругу, но женщина была неумолима. Кинув под ноги вторую партию скошенной травы, она потянулась за третьей. Шианец дрогнул. Сваленный посреди узкого переулка мусор и недоставленный вовремя корм для лошадей действительно доставили бы ему куда больше хлопот и проблем.
– Ладно, проезжайте, только быстро! – Нехотя отошёл в сторону верзила. – И всё это тоже с собой заберите.
Два раза повторять не требовалось. Хектор и Офелия быстро подняли лежащее сено, кое-как запихнули его обратно и не мешкая двинулись дальше.
– Вот так то! Но всё равно – спасибо! – Поровнявшись с шианцем, самодовольно, а затем примирительно произнесла целительница.