На вопросительный, слегка потерянный взгляд своего командира Шакаури незамедлительно ответил, что оставшиеся повстанцы наверняка что-то знают о хранителе и о том, где он находится. Также считал и Домиан. Контрзаклинанием троих диверсантов мгновенно привели в чувство.
– Я так и подумал, что это ты, – совершенно спокойно, словно поздоровавшись со старым другом, сказал Кианг.
– На твоём месте я бы не радовался, – раздраженно ответил Домиан.
– Почему же?
– Где ареонец?
– Какой?
– Ты прекрасно знаешь какой.
– Не совсем.
– Где хранитель?
– Ааа… Этот. Говорят, домой убыл, не понравилось ему здесь.
– Ты можешь умереть быстро, если всё расскажешь. Или же мы будем делать это долго и мучительно, пока ты сам не попросишь прикончить тебя. Последний раз спрашиваю, где хранитель? – Тон младшего из братьев-азиатов не предвещал ничего хорошего.
– Что-то ты не слишком вежлив, Домиантик, – Кианг лишь добродушно улыбнулся и устало вытер лоб.
– Отвечай, когда тебя спрашивают, падаль! – Крикнул Шакаури и с размаха ударил ногой в лицо сидящего на коленях полковника.
Кианг упал, несколько секунд пролежал неподвижно, потом выплюнул сгустки крови, медленно поднялся на колени и молча, с огромным чувством собственного достоинства посмотрел в лицо стоящему перед ним командиру особой гвардии.
– Ты сам захотел! – С ненавистью произнёс Домиан и, подняв парочку, добавил:
– Талампиа!
Это было заклинание пытки, которым очень любили пользоваться шианцы.
Кианг мгновенно упал, скрючившись от неописуемой боли. Ему казалось, что каждый сантиметр тела медленно режут сотни незаточенных бритв, что сейчас все его кости, в том числе самые маленькие, хотят оторваться от хрящей и выскочить наружу, глаза, даже в закрытом состоянии, неспеша вылезают из орбит, мозг плавно разделяется на две части…
Разом всё прекратилось. Тяжело дыша, Кианг перевернулся на спину.
– Я слушаю, – повелительно промолвил Домиан и, не услышав никакого ответа, вновь взмахнул палочкой.
Всё повторилось. Чтобы не завыть от боли, старый ауранец крепко стиснул зубы. Ещё немного и они наверное начали бы ломаться от напряжения. Два молодых повстанца, также сидящие рядом на коленях, с ужасом наблюдавшие за происходящим и совершенно не понимающие, как они могут помочь своему командиру, несколько раз в отчаянии пытались вскочить на ноги, но, получая мощные удары в живот, опять падали на землю.
Кианг невольно стонал, катался по траве, но терпел. Через минуту Домиан вновь сделал паузу.
– Ты не думаешь о себе, Кианг, так, может быть, тебе дорога жизнь твоих солдат? – Главный из шианцев самодовольно засмеялся.
– Ну-с, кто меня порадует интересной информацией? – С издёвкой обратился Домиан к двоим оставшимся в живых повстанцам. Оба молчали.
– Ты прекрасно понимаешь, что они ничего не знают… Задание было известно только мне, – еле слышно почти прошептал Кианг.
– Поэтому именно ты и можешь спасти им жизнь, вернее, – Домиан улыбнулся собственной неискренности, – ты можешь избавить их от мучений.
Всё, происходившее с полковником, в точности повторилось с его товарищами. Несмотря на молодой возраст, солдаты не смогли себя сдержать. Раздались громкие, леденящие душу крики. Домиан и Шакаури, а также большая часть стоящих вокруг шианцев искренне улыбались. Через полминуты первый этап пытки завершился.
– Что ты решил, Кианг? – Домиан склонился над всё ещё лежащим на спине полковником.
Но в ответ было лишь молчание. Истязания и мучения продолжались дальше. Домиан вместе с Шакаури пытали всех по очереди и одновременно, но так и не услышали ничего, кроме тяжёлых стонов.
Наконец, слабым голосом Кианг заговорил.
– Отпусти их… и я… я всё скажу… скажу… хранитель… где хранитель… где он…
– Ты думаешь, я настолько глуп, старик? – Ехидно промолвил Домиан.
– Можешь замучить их… до смерти, но они… не знают… всё равно не знают того, что известно… только командиру группы… командиру… А если захочешь… Если будешь пытать… Если убьёшь их… Тогда я… Тогда я точно ничего не скажу… Только ради их жизни я могу нарушить… своё слово… Отпусти их… Клянусь всеми святыми… Я расскажу всё, что… мне известно… про хранителя…