По левую и по правую руку располагались койки для пациентов, которые при необходимости могли выполнять функции анабиозных камер: если помочь человеку своими силами было невозможно, его полагалось загрузить туда до момента возвращения в цивилизацию. А прямо, напротив входа, располагался пульт управления всем этим хозяйством, включавший в себя также комплект приборов попроще (многие из которых можно было снять и использовать за пределами медотсека). Венчал всю эту красоту типичный шлем терминала, очень похожий на мой. Который, по счастью, покидал насиженное место только для периодических проверок: он предназначался для непосредственного управления операционным агрегатом и использовался в особенно тревожных случаях, а таких, тьфу-тьфу-тьфу, на этом корабле не происходило.
– Так что это за тип? – поинтересовалась тетя Ада, усаживая послушного пациента в отдельное кресло возле пульта и производя непонятные мне манипуляции с какими-то из приборов.
– Профессор Кузнецов, к вашим услугам, – неожиданно разумно отозвался тот. А потом в ответ на наши подозрительные взгляды добавил: – У нас все хорошо!
– Кажется, я начинаю ему завидовать, – задумчиво прокомментировал Василич.
– Это – единственный найденный нами обитатель исследовательской станции, – ответил капитан на заданный вопрос и бессильно развел руками. – В каком виде нашли, в таком и прихватили.
– А что случилось с остальными? – подозрительно уточнила тетя. – Все-таки пираты?
– Сомневаюсь, – качнул головой дядя, – никаких следов нападения, боя или паники. Они вообще как будто просто ушли, а этот крутился возле передатчика. Аппаратура вся, кстати, работает идеально, мы на всякий случай от них связались с Землей и доложили обстановку. Обещали в кратчайшие сроки прислать помощь. Кажется, на родине случилась локальная паника, там же были свято уверены, что здесь полный порядок. У вас-то тут как?
– Аленка пегаса видела, – тут же сдал меня братец. – Даже попыталась добыть тушу, но сил не хватило.
– Да-а, замечталась девочка! – протянул Василич, задумчиво качнув головой. – И где же результат?
– Результат чего? – с подозрением уставилась я на него. Чувствовалось, что штурман издевается, но пока было непонятно, над чем именно.
– Встречи с пегасом, – терпеливо пояснил он. – Он же, говорят, поэтам вдохновение приносит! Вот я и интересуюсь.
– Василич, не знаю, как с пегасами, но лошадь там точно была, – заступилась за меня тетя Ада. А я, окинув веселящегося штурмана мрачным взглядом, тихо проворчала:
– Штурман наш сидит унылый, не шуткует, не язвит. Подцепил он спьяну бабу, утром понял – трансвестит.
Пару секунд висела озадаченная тишина, потом тетя Ада возмущенно ахнула: «Аля!», но дальнейшие ее слова потонули в громовом хохоте героя поэмы и присоединившегося братца.
– Теперь верю в пегаса, – со смешком заметил более сдержанный дядя Боря.
– Ох, Аленка! Ну язва же растет, в чистом виде язва! – Эмоционально хлопнув себя ладонями по коленям, Василич утер радостную слезу.
– Да выросла уже, кажется. – Капитан окинул меня насмешливым взглядом.
– Попортили мне девку, как есть – попортили! – проворчала, сокрушенно качая головой, тетя Ада.
– Ада Измайловна, как не стыдно такие ужасы предполагать? – обиделся штурман. – Ребенок же!
– А ты вообще молчи, охальник! – окоротила она Василича. – Я тебя сколько просила при детях не выражаться?
– Так все же культурно, ни одного грубого слова, – не поддался тот.
– Уймитесь вы уже, – одернул их обоих капитан и постарался вернуть разговор в конструктивное русло. – Ада, как там наш профессор? Ален, и с ремонтом как успехи, сумеем починиться своими силами? Мы кое-что намародерствовали на базе, может пригодиться, потом посмотришь. И что это за история с лошадью, расскажите подробно.
Отчет о поломках и перспективах ремонта сразу повысил градус общего настроения. История встречи с мифическим животным много времени не заняла, наверное, потому, что обошлось без ехидных замечаний как штурмана, так и братца. Все, похоже, прониклись серьезностью момента и дружно вспомнили, что мы не отдыхаем на заправочной станции, а находимся на малоизученной планете. Старшее поколение тоже в итоге сошлось на чьей-то глупой шутке (может, даже пропавших ученых), хотя та и не объясняла странного поведения лошади, явно чувствовавшей себя в воздухе весьма уверенно, да и манеры поведения имевшей отнюдь не лошадиные. В любом случае этот вопрос можно было отложить до лучших времен, а пока всех значительно больше занимал гость. Который, по заверениям тети Ады, физически был вполне здоров и явно отлично себя чувствовал, о чем регулярно заявлял во всеуслышание. Некоторое сомнение у нашего корабельного доктора вызывали имплантаты в профессорской голове, но выяснить, имели ли они отношение к помрачению рассудка или гость помрачился самостоятельно, она не могла. Тут уже требовались психокорректоры со своим сугубо специфическим оборудованием, и тетя расписалась в собственном бессилии. Мозг человека – слишком тонкая штука, чтобы лезть туда без подготовки и соответствующих навыков, так что оставалось ждать помощи.