– Да, да… – покивала мама, – даже и слышать ничего не хочу, и денег тебе не дам, нечего их по пустякам тратить… Не заметишь, как голым останешься. А кому ты такой нужен?!
– Мама, да я уже голый! Ты посмотри, в чем я хожу?! У меня же брюки обтрепались…
– Ничего не обтрепались, я аккуратно их ниточкой прихватила… А так они чистые, отутюженные…
– Мама, я работаю на телевидении. Ты представляешь, если кто-то узнает, что у известного журналиста Морковкина ниточкой прихвачены брюки?!
– Что такого! И вообще, не морочь голову, садись есть! Я целый день готовила тебе утку.
И тут любящий сын Морковкин взбунтовался.
– Мама, я не хочу есть. Я хочу взять заработанные деньги, поехать в магазин и купить себе нормальную одежду. Понимаешь, я не хочу ходить в пуховике, купленном на распродаже в издательстве «Книжная палата» в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Он потерял цвет, стал псивым.
– Нормальный пуховик. Зато теплый! – огрызнулась мама.
– Нет, он – старый. Ветхий, и я в нем унылый пень.
– Почему же пень? – растерялась мама. – Какой же ты пень?!
– Унылый, – перевел дух Морковкин и добил маму последней фразой: – А еще я хочу купить машину!
Мама ойкнула и полезла искать ключ от древнего шифоньера, где держала семейные богатства и реликвии.
Деньги Морковкин получил. Пересчитав их, он расстроился. Денег было очень много. И получалось так, что жили они с мамой на ее пенсию. Потому что все деньги, которые он приносил, любящая мама откладывала. «Господи, какой же я мудак!» – обругал Аркадий себя и пошел на кухню мириться с мамой. Та, потеряв весь свой лоск и представительность, сидела на табуреточке у окна и плакала. Слезы капали в горшок с древним цветком алоэ.
– Мам, прости ты меня. Дурак я. Но правда, мне приодеться надо. Понимаешь, вокруг меня такие люди – представительные, хорошо одетые. Нет, не очень дорого, а просто хорошо. Мне бы тоже пора выглядеть солидно. А то скоро церемония награждения, а у меня бабочки нет и фрака тоже…
– Как?! – Мама забыла про слезы, – Как – церемония?! Тебя должны наградить?! Сыночек мой дорогой! Какой же ты у меня! И молчишь… Молчишь, мать только догадываться обо всем должна… А мне же так важно знать, что у тебя происходит!
– Мама, рано об этом говорить, но… намекнули… Поэтому…
– Почему сразу не сказал?!
– Да нет, мам, тут еще девушка одна есть…
– О господи, – маме показалось, что новости сегодня не иссякнут.
– Хорошая девушка. Она тебе понравится.
Мама было поджала губы, потом опомнилась. Она помолчала, потом поднялась с табуретки, прошлась по их малюсенькой кухне и спросила:
– Сколько же может стоить машина?
– Какая машина?
– Ну не стиральная же, – съязвила мама. Она, похоже, пришла в себя.
– Ну, «Фольксваген», например, не новый, подержанный, может стоить… – Морковкин махнул рукой, – ладно, мам. Проехали…
– Вот и ищи этот свой «Фольксваген». Ищи и покупай, – с этими словами мама полезла в кухонный стол, достала банку для кофе и вытащила оттуда стопку долларов. – Это все тебе. И на фрак с бабочкой хватит. И на твою машину хватит. И еще останется.
– Мама, что это за доллары? – с тревогой спросил Морковкин.
– Это от твоего отца. Он передал со знакомыми. Они в Москве были.
– От отца? И ты взяла?
– Знаешь, ему тоже плохо. Он там, а его сын – здесь. С возрастом понимаешь свои ошибки. Поэтому я взяла не ради тебя, а ради него.
– Ты его простила?
– Нет. Он бросил нас. Сложно простить такое. Но мы с ним стали старыми, и невозможно жить прошлым. Одним словом, поедешь как-нибудь в Австрию – навести его.
Морковкин взял доллары и почувствовал, что ему надо срочно выпить.
– Мам. – Он посмотрел на мать.
– Только с уткой. Закуска должна быть горячей.
Мать любила сына и знала его вплоть до интонаций.
Глава четвертая
Семья
Награду Морковкину вручили. Морковкин был в бархатном пиджаке и с черной бабочкой. В третьем ряду сидела очень нарядная мама, рядом Вера Шульц. Она быстро нашла общий язык с будущей свекровью. Помог, видимо, схожий характер. Вера была спокойна, упряма и отлично распознавала цели. В самом конце церемонии мама наклонилась к уху Веры:
– Ну и когда же свадьба?
– Не будет свадьбы, – не моргнув глазом отвечала Вера.
– Как это – не будет? Вы поссорились?
– Да нет. Мы просто не будем организовывать это дорогостоящее безумие.
Маму охватили сложные чувства. С одной стороны, такое важное событие в жизни единственного сына, с другой – потратить деньги на дикое количество еды, белое платье и дурацкие лимузины – это ли не глупость?!