– Рита, – спросил он хриплым голосом, – почему ты назвала меня «колобком»?
– Тебя не удивляет, что я тебя назвала «горячим»?
– Нет, – тут Морковкин даже подбоченился, – но колобком – это обидно.
– Брось. Ты маленького роста, с животом. Ты носишь эту кепку дурацкую, которая довершает твой круглый образ. Я сказала правду. Но, видишь ли, – тут Рита наклонилась к нему, ее халатик распахнулся еще больше, – такие, как ты, всегда очень сексуальны.
Морковкин протянул руку и положил ладонь на грудь Риты. Поза была некомфортной, но момент – очень удобным.
– Пойдем, – сказала Рита. Она взяла Морковкина за руку и отвела его в спальню.
Та была словно из тех же времен – диван, выполнявший роль кровати с розовым стеганым покрывалом.
– Слушай… – Аркадий сделал попытку отступить. Рита прижалась к нему, положила руку на пах и прошептала:
– Ванная – вторая дверь в прихожей, полотенце голубое – свежее. Я жду тебя.
Морковкин вышел из спальни. В прихожей он остановился. Сейчас у него еще был шанс оставить все как есть. Но, потоптавшись, он открыл вторую дверь, увидел квадратный розовый кафель, голубое полотенце и словно переместился во времени. Ему показалось, что он студент и украдкой встречается с однокурсницей у нее дома. Они боятся, что скоро придут родители, а потому надо спешить.
«Надо спешить», – пробормотал Аркадий и вошел в ванную.
Сказать, что это был угар и помутнение рассудка, – это ничего не сказать. Морковкин даже представить не мог, что он может вызвать такую страсть. Каждое их сближение превращалось в бешеную схватку, а оторвавшись друг от друга, они ощущали себя как в бане.
– Слушай, что это? – спросил Морковкин в перерыве.
– Это – секс, – задыхаясь, отвечала Рита, – это потрясающий секс. У меня такого давно не было. Я чувствовала, что ты такой. Понимаешь, как только тебя увидела, так сразу поняла.
– Да, – озадаченно произнес Морковкин. Каждое подобное признание Риты, казалось, привязывало его больше и больше. Не давало возможности оторваться от нее. А еще нельзя было оторваться от полной шеи, завитков волос, крупной груди с темными сосками и крутых широких бедер. При этом Рита казалась (и была) худой. С плоским животом и тонкими ногами. Это был такой контраст с Верой, что Морковкин потерял голову. И страсть, с которой Рита занималась любовью, передавалась ему. Рита, не таясь и не стесняясь, получала удовольствие от смены поз, от запретных ласк, от непристойных слов. Она притащила какие-то порнографические журналы, они вместе их рассматривали, потом отбрасывали в сторону и терзали друг друга, пытаясь повторить увиденное. Рита вслух подсказывала ему, что надо делать, а потом теряла голову, заражая его своей животной страстью.
Шторы в спальне задернули, но оставили открытым окно. В комнате было свежо, звуки улицы доносились, как доносится гул моря. Ни Морковкин, ни Рита не реагировали на перемену дня и ночи. Они что-то ели в постели, уже вторая бутылка виски стояла прямо здесь, у дивана. Но она была почти полной. Им не требовался допинг – они распробовали друг друга и оторваться не могли. И только телефонный звонок образумил их. Звонил Денисьев на городской телефон Риты. Она сняла трубку.
– Морковкин пропал, – сообщил ей Денисьев, – его телефон отключен.
– Не пропал, – ответила Рита.
– Бл… – выругался Денисьев, – вы даете! Там Вера психует.
– Скажи ей, что он жив-здоров, – сказала Рита и повесила трубку.
– Что там? – Морковкин уже все понял.
Его обуял страх. Он и раньше понимал, что надо сказать Вере, где он, но невозможно было это все прекратить.
– «Все больницы и морги обзвонила», – цинично ответила Рита.
– Зря ты так… – поморщился Аркадий.
– Нет, не зря. Если бы она дорожила тобой, не отпустила бы тебя со мной. Сама бы поехала. Она меня хорошо знает.
– То есть такие «заходы» – это для тебя норма? – усмехнулся Аркадий.
– Ну, не часто, конечно, но да, бывает, – просто ответила Рита.
– Да уж!
– В смысле? – искренне удивилась Рита. – Ты удивлен? А что, женщинам секс не нужен? Если хочешь знать, этот формат – три дня в постели – для меня самый подходящий. Партнеров, способных бежать длинную дистанцию, маловато. Это – проблема. Но я тебя вычислила. У меня чутье.
Морковкин даже растерялся. Его вычислили, стреножили, привели, использовали. «Но я тоже получил удовольствие», – подумал он. Это было правдой, только осадок остался. К тому же предстоял разговор или даже скандал с Верой. Морковкин гнал от себя мысль, что история может закончиться разводом.