Владимир Шамов
СЛУЧАЙНЫЕ
ЛЮДИ
посв. группе «Шиповник и лестовка»
Кострома
2017
ББК 20.1(2Р34)
УДК248.2(471.3)17)
Ш 194
e-mail для писем и отзывов
© В.Шамов
© ООО «ВиФ-Клуб»
Пристань
повесть без имен и названий
Она появляется в начале октября в разное время, поэтому ждать её люди могут несколько дней. Тихо сидят и смотрят на воду. Многие даже не чувствуют холода – его заглушает горе. Когда наступают сроки, сгущается туман. Проступает силуэт старого сооружения, построенного во времена, когда речки ещё были судоходными. Люди встают и спускаются по берегу к стрелке. На пристани их встречают те, кого они потеряли. Несчастные по очереди заходят на причал и обнимают своих близких. На самом деле они просто уходят в холодную реку, но странно, что тел никто не находит. Понимаешь, тел нет, только их вещи на берегу! – Рыжий вцепился мне в руку, и я уже был готов позвать санитара. – Я видел эти вещи, записки с просьбой не искать, термосы с недопитым чаем. Когда все, кто был на берегу, уходят, видение пропадает. Никто не знает, почему такое происходит, но говорят, что там когда-то замучили колдунью. Её голову окунали в воду, потом вытаскивали, давали отдышаться… и снова. Когда утопили, тело сожгли вместе с этим причалом. С тех пор и стала появляться пристань. Ты должен её найти! Ты должен её найти!
Подошёл врач и отвёл моего взволнованного собеседника на укол. Тот не сопротивлялся. Его рассказ немного отвлёк от невыносимой душевной боли, которая уже несколько месяцев не могла оставить моё уставшее сердце. В душе даже затеплился огонёк надежды: «Нет, какая ерунда, только не это». Я попытался думать о работе, но мысли снова и снова возвращались к моей любимой.
Тот подонок держал её в подвале шесть дней и шесть дней пытал. Сношался с нею, когда она теряла сознание. Потом обливал водой, давал нюхать нашатырь и снова издевался. Когда мерзавец ушёл за водкой, она поползла наверх, оставляя за собой кровавый след. Её голени были перебиты, тело изуродовано. Она, должно быть, молилась, чтобы сознание не покинуло её. Вот и комната, дверь закрыта! Окно! Подоконник высокий, но рядом стул. Сквозь стекло она вывалилась наружу и поползла к калитке. Это уже был не человек, а просто кусок мяса. Моя невеста – кусок мяса! До калитки оставалось около двух метров, когда появился этот подонок. И тут она закричала, чтобы люди на улице услышали её. Она кричала и билась на земле…
Я не успел увидеть её перед смертью, чуть-чуть не успел. На улице случилась пробка, я бросил машину и побежал. На больничном крыльце толпились журналисты, тут же был и сам врач... Он выразил соболезнование и сказал, что на неё лучше не смотреть. Потом меня, рыдающего, показывали по телевизору. Циники. В психушку я попал из-за попытки суицида. Психушка… рыжий… пристань… так, стоп!
Меня выписали, и я отправился на работу просить отпуск за свой счёт. Непосредственные начальники пытались разрулить ситуацию в отделе, но поскольку всё было завязано на мне, а они лишь рапортовали босу, ничего не получалось. Эти бездельники накинулись с криками и уговорами. Но впервые за всё время работы в так называемом коллективе мне было на них плевать. Тут в дверях появился босс, как всегда в полинялой майке и старых джинсах. Одеваясь как чмо, он косил то ли под Цукерберга, то ли под Стива Джобса. Хозяин впервые обратился ко мне по имени и сказал, что после отпуска меня ждёт повышение, а двух дебилов пригласил к себе в кабинет. Факт, что я скоро займу место моих начальников, оставил меня равнодушным.
Я притормозил у «Дома вина», купил ром, виски, коньяк и отправился домой. Не просыхал несколько дней. Но, когда напитки кончились, осознал, что ничего не изменилось. Ничего! Что дальше - петля, окно, снова таблетки? Таблеток нет. Тогда, может быть, вены?.. Позвонили из ментовки - справлялись, всё ли у меня в порядке. Я сказал, всё нормально и поблагодарил за беспокойство. Так… петля… вены… только теперь наверняка, чтобы не попасть в психушку. Психушка… рыжий… стрелка… пристань… календарь… Двадцать восьмое сентября! Я вытащил из шкафа рюкзак и стал собираться. Сменное бельё, документы, свитер (да, там же нужно будет сидеть ночью на берегу), термос… Еды, пожалуй, много не надо, денег достаточно. Так… нужно освободить холодильник – всё выкинуть, чтобы не воняло. И мусор, выкинуть мусор. Оставить записку родне. Ключи – соседке, под предлогом ухода за фикусом. Они будут звонить. Телефон уже не нужен. Ну, всё, присесть на дорожку. Да! Совсем забыл… её фотография.
Бело-жёлтый автобус притормозил на нужном повороте. Я вышел на обочину и развернул карту… Так, стрелка где-то… там, и до неё несколько километров. И тут я заметил, что сошёл не один. Рядом в траве блевала молодая девушка с рюкзаком и в кедах.
- Чего смотришь? Укачивает меня.
- Тебе в какую сторону?
- На стрелку… Боже, это же всё, что я съела на завтрак!
Повисла пауза…
- Ты… хочешь увидеть пристань?
- А мне больше ничего и не остаётся…
Мы пробирались через лес, девушка жевала сервелат, который я купил на станции. Нужно было попасть на дорогу, которая должна вывести нас к стрелке. Мы не сомневались, что шли в нужном направлении – изредка по дороге попадались предметы, которые люди скидывали уже за ненадобностью – часы, женские сумки, косметички, документы, лишняя одежда. Скорее всего, это делалось не для того, чтобы их нашли, и уж конечно не ради загрязнения окружающей среды, это была своего рода традиция, обряд – больше нам ничего не нужно от этого мира. Мы уходим с теми, кто нам дорог.
- Говорят, в древние времена, если умирал муж, супруга отправлялась вместе с ним на погребальный костер.
- Не такие уж и древние, я слышала, что такие вещи случаются и в наши дни.
- Извини за нескромный вопрос, а что случилась с тобой?
- Я снова хочу увидеть папу и маму, хочу быть с ними. Они уехали на заработки, хотели, чтобы я поступила в престижный институт, а для этого нужны деньги. Целый год я ждала их, я так соскучилась! Но они не вернулись. Их ограбили и убили по дороге на вокзал. А ты?
- Мою невесту замучил маньяк. Она была для меня всем! Представляешь, она даже продала свою квартиру, чтобы мне хватило денег на операцию.
- А чем ты болел?
- Теперь это уже неважно.
Мы вышли на дорогу и столкнулись с пожилым мужчиной в шарфе. Он вытряхивал из рюкзака лишние вещи. Какое-то время мы смотрели друг на друга, потом он спросил: «Вы тоже на реку?». Мы утвердительно кивнули головой. Наш новый знакомый прожил со своей женой всю жизнь. Супруга умерла первой, и он не представлял без неё своей жизни. Мы шли по дороге и рассуждали, правда ли то, что рассказывают о пристани, или это просто легенда? Стало смеркаться, вдали показалась деревня. У нас не было желания проситься на ночлег, ведь завтра уже первое октября, но пожилая женщина приветливо махала нам рукой.
- Как же Вы живёте здесь, бабушка – без света, без газа?
- Да так и живём. Заходите, изба натоплена, самовар, пироги. Ничего для добрых людей не жалко. Вы ведь на пристань?
- Откуда вы знаете, бабушка?
- Так мне ли не знать.
На столе стояла керосиновая лампа, пироги, вазочка с кусковым сахаром и стаканы в старинных подстаканниках. Мы угощались за обе щёки.
- А правда, что там колдунью утопили?
- Да какую колдунью, простая женщина была, травками лечила, зла никому не делала, только помогала. Однако в деревне считали, что умеет она возвращать с того света умерших людей. Жили в то время два брата-бандита. Одного из них убили в потасовке. И вот явился второй брат к той самой женщине и стал требовать воскресить родственничка. Но та, конечно, отказалась. То ли потому, что не могла, то ли не хотела. Тогда бандит с дружками стали её в реке пытать – долго пытали, пока не утопили. А, чтобы следы замести, сожгли вместе с причалом. Случилось это аккурат в эти дни. Вот с тех пор и появляется пристань. Ну ладно, отдохните до утра.
Наш пожилой спутник полез на печь, девушка в кедах расположилась на лавке, подложив под голову рюкзак, а я задремал, облокотившись на стол. И приснился мне сон, будто встаю я и выхожу на улицу. На небе луна светит, а я иду по дороге и вижу кладбище. Подхожу к первой же могиле, а на кресте фотография той бабки, что нас пирогами угощала. Тут я проснулся. То ли от страха, то ли от холода. Изба пустая, заброшенная, стёкол нет, бабки тоже нет. Рядом стонет моя спутница, а с полуразвалившейся печи, дрожа от холода, слезает пожилой мужчина в шарфе.