Лулу продолжала:
— Говорить обычным голосом и не частить.
— Хорошо.
— Ни до чего не дотрагиваться.
Фрэнк сказал:
— Особенно теперь, когда он протер прилавок. Легавым стоит только найти отпечатки, которые не им оставлены, и они тут же определят, кому они принадлежат.
Лулу спросила:
— А какая разница, если они и не смогут нас вычислить. В смысле, если у них нет в картотеке отпечатков моих пальцев, как они смогут определить?
— Не смогут, — сказал Фрэнк. — Во всяком случае, пока не раздобудут твои пальцы.
Лулу хихикнула. Фрэнк нахмурился и сказал:
— Сейчас, может, и смешно, но, когда они тебя сцапают, будет не до веселья. Это рискованная работа, не забывай.
— Не забуду.
Фрэнк оглянулся по сторонам.
— Он дает тебе цепочку, что дальше?
— Я приказываю ему лечь на пол и не шевелиться пять минут. Говорю, что, если он не послушается, я его убью.
— Хорошо, хорошо.
— Если он будет стоять как истукан, я покажу ему пушку.
— Краешек пушки.
— А если он все равно не сделает, что велено, я направлю на него пушку и повторю указания.
— Только не стреляй.
— Знаю, знаю. Не беспокойся. Я все сделаю правильно.
— Ладно.
Фрэнк огляделся, но не заметил ни одного полицейского или охранника. Нагнулся и поцеловал Лулу в щеку.
— Ну давай, малыш.
Лулу вошла в ювелирный магазин. Продавец поднял глаза, увидел ее. Положил бумажные салфетки и аэрозоль на прилавок и тепло ей улыбнулся. Со своего наблюдательного поста Фрэнк увидел, как Лулу вытащила пистолет из сумочки и направила ствол прямо в изумленное лицо продавца. Что-то сказала, Фрэнк не слышал что. Продавец кивнул, выдвинул темно-вишневый лоток из-под прилавка. На лотке вились тяжелые золотые цепочки. Продавец ссыпал их в раскрытую сумку Лулу.
Лулу взвела курок. Какой звук. Последний тик-так последних в мире часов. Ствол уставился в мокрый лоб продавца. Лулу сказала:
— Привет, лопух, — и спустила курок.
Глава 17
«Корвет», как и прежде, мчался навстречу гибели, пробив блестящим носом шлакоблочную стену. Но что-то, кажется, изменилось. Теперь на коленях у водителя сидела рыжая девушка. Уиллоус точно помнил, что в прошлый раз она была блондинка.
Все прочее, однако, не претерпело метаморфоз. На Бобе красовался все тот же синий комбинезон, расстегнутый на мохнатой груди, а размокший окурок дешевой сигары все так же воинственно торчал изо рта.
Боб ткнул сигарой в сторону Уиллоуса и сказал:
— А, легавый. Где ваша дамочка?
Уиллоус улыбнулся, чтобы смягчить слова:
— Там, где она не слышит твои дурацкие дискриминационные замечания, Боб. Скажи спасибо.
Верхняя губа Боба скривилась. Показались гнилые зубы. Он издал звук, будто спустили воду в туалете, повернул голову и сплюнул на пол шмоток табака.
— Джоуи ищете?
— Он здесь?
— Не-а.
— Знаешь, где он?
— Я могу только, как вы, детектив, догадки строить. Даже хуже, потому что вы-то успели получиться.
Опять словно спустили воду. Лицо Боба цветом и фактурой напоминало обожженный кирпич. Уиллоус сообразил, что он смеется.
Хозяин поскреб грудь. Повертел в грязных пальцах серебряную медаль Святого Христофора.
— Джоуи не явился сегодня на работу. И не позвонил предупредить, что заболел. Я бы сказал, влился в ширящиеся ряды безработных. — Боб помахал сигарой. — Спички есть?
— Нет.
— Мне плевать, а то, если б я решил его застукать, я бы первым делом заглянул к нему в спальню. Вечно он клевал носом во время обеда. Войдете на цыпочках, тихо-тихо, а он дрыхнет, сопит в обнимку с подушкой.
Паркер включила зажигание, пока Уиллоус шел к машине. Он уселся и захлопнул дверцу. Паркер спросила:
— Что случилось? Джоуи не пожелал с тобой разговаривать?
— Его там не было, дамочка.
— Дамочка?
— Так тебя Боб назвал. Дамочка.
Паркер сняла машину с тормоза.
— Где Джоуи?
Уиллоус пожал плечами.
— Он не явился утром на работу и не позвонил.
— В бегах.
Уиллоус усмехнулся.
— Может быть.
— Дома?
— Наверное, стоит попробовать.
Паркер включила первую скорость.
— Напомнил мне старую хохму. Как называется человек без рук и без ног, которого сварили с морковкой и луком?